Последний проблеск света
Шрифт:
— Мне нужно сильнее. Быстро. Мне нужно… мне нужно…
— Что тебе нужно, милая?
— Мне нужно…
— Скажи мне.
— Мне нужна тряска, — торопливо признаюсь я, гадая, почему это признание меня уже не смущает. — Мне нужно, чтобы твои толчки сотрясали меня. Сильно. Мне это нужно, чтобы кончить.
Трэвис издает фыркающий звук, и я не знаю, это от возбуждения или от веселья. Но он немедленно набирает скорость, толкаясь в меня жестко и быстро.
Я кричу от облегчения, когда
— Да! Еще. Пожалуйста, еще.
Он упирается одной рукой и жестко трахает меня сзади, вдалбливаясь со шлепающим звуком при каждом толчке. Я такая шумная, что поворачиваю голову и ору в покрывало, когда оргазм наконец-то овладевает моим телом.
Он хрипел как животное, а теперь издает сдавленный звук, когда мои внутренние мышцы крепко сжимаются вокруг него. Он проталкивается вопреки моим сокращениям, пока я упиваюсь оргазмом, а затем выходит.
Я думаю, что Трэвис кончит, но он этого не делает. Он без предупреждения поворачивает меня, снова разводит мои ноги и подтягивает меня за бедра ближе к тому месту, где он стоит на коленях. Затем приподнимает мою попку и снова пристраивается ко входу.
Я стону и выгибаю спину, тяну руки в поисках чего-нибудь, за что можно подержаться, но нахожу лишь покрывало. Я комкаю ткань в кулаках, когда он снова начинает двигаться во мне.
Горячие глаза Трэвиса в искусственном освещении кажутся серыми, и его взгляд блуждает по всему моему телу. По моему влажному лицу. По моим голым грудям, подпрыгивающим от его толчков. По моему животу. По моим разведенным бедрам. По месту, где соединяются наши тела, где он входит и выходит из меня.
Ему явно нравится все, что он видит. Выражение его лица собственническое. Почти первобытное.
— Ты хочешь снова жестко? — хрипит он.
— Да! — я беспомощно мотаю головой, когда во мне начинает нарастать очередной оргазм. — О да. Пожалуйста. Мне нужно очень жестко.
Он набирает скорость и силу до такой степени, что с каждым толчком отталкивает мое тело назад. Его хватка на моих бедрах беспощадна, мои груди, ноги и косы подпрыгивают от его движений.
Я кончаю, сама того не ожидаю, и на сей раз никак нельзя приглушить громкость. Я рыдаю и рыдаю, умоляя его не останавливаться.
Он продолжает трахать меня, пока наслаждение не становится настолько интенсивным, что меня это пугает.
— Хватит, — наконец, ахаю я. — Трэвис. Я больше не…
Он сразу же замедляется и перестает совершать толчки. Лишь слегка перекатывает бедрами.
— Ты в порядке?
Слезы катятся по моему лицу.
— Да. Да. Просто так хорошо, что я уже не могла это выносить, — я улыбаюсь, чтобы он видел — я правда в порядке.
Он улыбается в ответ, и пот стекает по его лицу.
—
Я качаю головой.
— Нет, когда ты будешь готов.
Он снова начинает двигаться, но не так рьяно, как раньше. Его глаза не отрываются от меня, пока он подводит себя к оргазму и до конца удерживает мой взгляд.
Его хриплые вздохи сменяются сдавленными звуками, а потом он выходит из меня, и его лицо искажается. Он все еще смотрит мне в глаза, сжимая себя в момент оргазма и кончая мне на живот.
По какой-то причине наш зрительный контакт не менее интенсивный, чем мои оргазмы.
Даже интенсивнее.
У меня в горле стоит ком, а глаза щиплет от слез, когда Трэвис испускает протяжный низкий стон и падает на меня.
Обычно он так не делает. Обычно он ложится рядом со мной. Но на сей раз он падает на меня сверху, и я обвиваю его руками. Его сперма теперь размазана по нашим животам, но нам обоим наплевать.
Он тяжело дышит в изгиб моей шеи. Его тело горячее и тяжелое.
Спустя пару минут он поднимает голову и смотрит на мое лицо.
— Ты в порядке?
— Да. Мне хорошо. Очень хорошо.
— Я был не слишком груб, нет?
— Нет. Ровно столько грубости, сколько мне хотелось.
— Ты сказала мне остановиться.
— Да, но не потому, что ты был слишком груб. А потому, что если бы я кончила еще раз, я могла бы попросту потерять сознание или умереть от удовольствия.
Он усмехается, черты его лица расслабляется.
— Тогда хорошо.
— Да. Даже лучше, чем хорошо.
— Ты бы сказала мне, если бы я был слишком груб, верно?
Мое сердце сжимается от робкого вопроса в его глазах.
— Да. Я бы сказала тебе, Трэвис. Я же сама просила жестко. Если я правильно припоминаю, я умоляла об этом.
— Да. Наверное. Просто убеждаюсь. Хочу быть уверенным, что хорошо с тобой обращаюсь.
Я поглаживаю его щеки обеими руками.
— Трэвис, ты хорошо со мной обращаешься. Ты всегда хорошо со мной обращаешься. Я никогда не встречала кого-нибудь, кто обращался бы со мной лучше.
— Хорошо, — он делает паузу. Затем бормочет: — Взаимно.
Я неуверенно улыбаюсь ему в ответ, когда он наклоняет свое лицо к моему. Мое сердце замирает, как всегда, когда мне кажется, что он может поцеловать меня, но он этого не делает.
Вместо этого он утыкается носом в мое горло, прижимаясь мягким поцелуем к точке, где бьется пульс.
Это кажется неожиданно нежным, и я обвиваю его руками, обнимая.
Теперь его тело стало более мягким. Не таким обжигающе горячим.
Мы еще несколько минут лежим, прижавшись друг к другу, пока я не спрашиваю: