Последний проблеск света
Шрифт:
— Но она уехала.
— Не думаю, что она бросила бы Грейс, если бы не знала, что я остаюсь. Мы знали, что Грейс осталось жить несколько недель, и отъезд из Мидоуза для Шэрил был единственным шансом выжить. Она знала, что я буду заботиться о Грейс до самого конца. Ей было очень больно уезжать. Но у нее не было выбора. Я ее не виню. И не хочу, чтобы ты ее винила.
Я с трудом сглатываю и киваю. Я все еще сижу и глажу Трэвиса по щеке, пока он не поворачивается, чтобы снова посмотреть
— Ладно. Я понимаю. Судить людей несправедливо. Я это знаю. Подобное отчаяние толкает нас на поступки, которых мы иначе не совершили бы. Иногда мы делаем вещи, которые кажутся… противоестественными.
— Да, — голос Трэвиса звучит хрипло, в глазах видна боль и уязвимость. — Она всегда была хорошей женщиной. Я до сих пор люблю ее. Неправильно, что ей пришлось бросить дочь просто для того, чтобы выжить. Я был тем, у кого имелся шанс выжить в одиночку. Поэтому мне и нужно было остаться.
Почему-то я убеждена, что Трэвис никогда бы не бросил свою дочку, даже если бы у него не было шанса выжить.
Вот такой он мужчина.
— Я правда надеюсь, что она в порядке, — добавляет он.
Я стараюсь игнорировать то, как сильно меня обеспокоило его признание, что он ее до сих пор любит.
Когда он снова найдет ее, их отношения могут измениться. Если они до сих пор любят друг друга, возможно, они захотят попробовать еще раз.
Он так о ней беспокоится. Он хочет снова связаться с ней.
Это совершенно естественно, и я не должна на что-либо обижаться.
— Надеюсь, ты сумеешь ее найти, — говорю я, и мой голос лишь слегка дрожит.
— Да. А я надеюсь, что ты тоже сумеешь найти всех своих близких.
— Да. Пока туда не добралось стадо.
Трэвис пристально наблюдает за мной. Я чувствую его взгляд на своем лице.
— Думаю, нам лучше остаться здесь еще минимум на один день. Моя лодыжка до сих пор в плохом состоянии.
— Знаю. Нет смысла уходить, если ты не можешь передвигаться. Мы сами себя погубим.
— Но будем надеяться, что скоро удастся пуститься в путь и вовремя добраться до Форт-Нокса. Я сделаю все возможное, чтобы доставить тебя туда.
Этот ужас — понимание, что определенный злой рок надвигается на остатки нашего города и на всех беженцев, собравшихся в Форт-Ноксе — сидит подобно грузу на моих плечах. Если это место так укреплено, как все считают, то они сумеют выдержать небольшие атаки. Но силу целого стада?
Я не представляю, как это может быть возможным. Их единственная надежда — бегство.
Похоже, Трэвис ждет от меня какого-то ответа, но я понятия не имею, что сказать.
Что бы ни происходило между нами, это ощущается как никогда реальным, но я до сих пор не знаю, что это.
Но правда в том, что я боюсь.
Боюсь
Что, если его отнимут, как и всех остальных в моей жизни?
Что, если он не нуждается во мне так, как я в нем?
Что, если он не чувствует того же?
Может, это нормальные страхи и вопросы в начале отношений, но ничто не ощущается нормальным с тех пор, как на Европу упал астероид.
И после конца света любовь может оказаться самым крупным риском.
Я одариваю Трэвиса дрожащей улыбкой и снова ложусь рядом.
Я не говорю ни слова.
Глава 9
Мы остаемся в доме на четыре дня.
На третий день Трэвис может переносить вес на свою лодыжку. Он до сих пор хромает, но наконец-то может вполне легко передвигаться. Я воспринимаю это как знак, что нам нужно уходить, но он ничего не говорит на этот счет.
И я тоже молчу.
Правда в том, что я не особо хочу двигаться дальше.
В этом странном маленьком доме настолько безопасно и уютно, насколько это возможно в нынешнем мире. У нас есть стабильное электричество. Водопровод. Укрепленные окна и двери. Предостаточно еды и припасов. Мы в глуши и не видели ни единой живой души поблизости. Мы можем хорошо спать, хорошо есть и не беспокоиться, что на нас в любой момент нападут.
Я хочу остаться здесь, но мы не можем. Если только я не готова пожертвовать ради этого всеми моими близкими.
А я не готова.
Я точно знаю, что Трэвис не готов пожертвовать Шэрил.
Это означает, что нам нужно уходить как можно скорее.
Однажды днем мы хороним кости человека, который построил и снабдил этот дом всем необходимым. Я читаю небольшую молитву над его могилой. Я ничего не знаю об этом человеке. Возможно, он был параноиком-психопатом или самым большим мудаком в мире, но то, что он оставил после себя, стало благословением для нас, и я хочу поступить правильно с его останками.
На третий день Трэвис клянется, что слышит диких индеек в лесу, поэтому берет свое охотничье ружье, чтобы отправиться на их поиски, все еще слегка прихрамывая.
Большая часть растительности погибла несколько лет назад из-за пепла и затмившегося солнца, но кое-что, наконец, начинает возвращаться. Мы слышали жуков. Мы видели птиц.
Не исключено, что другие животные тоже постепенно возвращаются.
У меня нет никакого желания охотиться на дикую индейку, поэтому я остаюсь дома. Трэвис пытается уговорить пса пойти с ним, но вместо этого он забирается ко мне на диван.