Последний пророк
Шрифт:
Потрясающие, фантастические цвета. Бирюза узорчатых куполов, стройные золотистые минареты, древние арки, колоннады и фонтаны. Улыбчивые, спокойные прохожие неторопливо шествуют по своим делам. Благообразные седобородые старцы предаются беседе у входа в мечеть. Играют сытые, румяные дети. Симпатичный нагруженный ослик трусит за каким-то Насреддином. Перебивка: уличные наркоманы в Нью-Йорке, снова черно-белый сюжет. Обдол-банный негр валяется, разбросавшись, у мусорного бака. Истощенная девица трясущимися руками делает себе укол. Крупно: многократно продырявленные вены, страдальческая гримаса на грязном лице. Группа подростков под сильным кайфом: сидят, передавая косяк по кругу. Перебивка: муэдзин сзывает правоверных на молитву. Ряды задниц, задранных к небу. Бородатый тип в белоснежном тюрбане ведет урок в школе. В его руках — открытый Коран. Снова Нью-Йорк: проститутки. Разноцветные, едва одетые девушки заманивают, фальшиво улыбаясь, клиентов. Рядом дежурят сутенеры. На длинном авто подъезжает клиент, снимает грудастую блондинку, расплачивается с сутенером. Крупно: девушка садится в машину, клиент скалит зубы, дымя толстой сигарой. Перебивка: исламские женщины. Паранджа. Ведут детей в школу, делают покупки на живописном восточном базаре. Крупно: груда сочных персиков, к которым тянется детская ручонка. Нью-Йорк, ювелирный бутик «Картье». Ухоженные красотки примеряют увесистые бриллианты. Услужливые продавцы с усиками лебезят перед дорогими покупательницами. Старуху в мехах и бриллиантах сопровождает стройный моложавый господин. Сухая, морщинистая и рябая старческая лапка с крупными перстнями и маникюром. Перебивка: глухая деревня в пустыне. Иссохшая, растрескавшаяся земля, полуразрушенные домишки. Опухший от голода рахитичный ребенок, стоя на четвереньках, что-то пожирает из глиняной миски. Старик в тряпье, словно только что из Освенцима, опирается на клюку. Крупный план: запавшие страдальческие глаза, беззубый рот.
Американские солдаты в полной боевой выкладке на учениях. Рукопашный бой, стрельба по мишеням. Перекошенные, злобные физиономии. Идут танки, эскадрилья самолетов бомбит горы. Открывается люк в земле, из шахты появляется ядерная ракета. Перебивка: знаменитые кадры 11 сентября 2001 года. Самолет врезается в башню Центра международной торговли, пробивая ее насквозь. Взрыв, пожар, паника. Разрушаются здания, перепуганные люди бегут по улицам. Крики, плач. Подробная, с повторами, нарезка кинохроники. Следом за тем — марш муджахидов. Плечом к плечу, с автоматами, куда-то движутся стройной колонной. Звучит торжественная музыка, голос за кадром восторженно вещает что-то…
Могу сказать: сделано было на совесть. Профессионально. С тщательно подобранной музыкой, с отлично состыкованными переходами. С тонкой психологической игрой черно-белого и цветного. С гипнотизирующим голосом диктора. В лучших традициях. Подозреваю, что сюжеты о проститутках и ювелирном магазине взяты из какого-то голливудского фильма. Но не важно. Било по нервам, наотмашь. Хотелось тотчас встать в строй, сражаться на священной войне. И далее сложить голову в битве с Империей Зла.
— У нас есть собственная киностудия, оборудованная по последнему слову техники, — похвалился Томас. — Снимаем и документальное, и учебное, и игровое кино. Хаджи вложил в этот проект пять миллионов долларов.
Следом за тем на экране появился и сам Хаджи Абу Абдалла. Снимали где-то в горах — афганских, наверное. Сидел, одетый в белое и поджав ноги, на ковре, постланном на голой земле. Слева и справа — громилы. В масках и с автоматами. За поясом у Абу Абдаллы был заметен антикварного вида длинный кинжал, на коленях лежал неизменный «Калашников». Террорист Номер Один говорил — размеренно, ровно, хорошо поставленным голосом, артикулируя. Мягкий, чуть хрипловатый приятный баритон. Не запинался, не делал слишком долгих пауз, подбирая слова. Не покашливал, не хмыкал. Без напора, уверенно, спокойно и даже на слух, без перевода, убедительно что-то объяснял. Иногда правой, свободной рукой делал в воздухе округлый жест, как бы подчеркивая мысль. Изящная, немного женственная, длинная кисть, тонкие ровные пальцы. Идеально опиленные овальные ногти. Держался он перед камерой очень естественно. Ни скованности, ни позы — игры на публику. Словно обращался не к стеклянному глазу, но к давно знакомому, привычному собеседнику.
Я наблюдал за ним очень внимательно. Незнание языка было только на руку. Содержание проповеди, значение слов и конструкция фраз не отвлекали. Жесты и мимика иногда гораздо важнее речи. На вид Абу Абдалле можно было дать больше пятидесяти, почти шестьдесят, хотя я знал, что ему сейчас всего сорок пять. Выглядел он стариком — крепким, поджарым, энергичным, но все-таки много старше своих лет. Сухопар, тонок в кости. Ни грамма жира — складки белой, неопределенной формы хламиды свободно свисают с широких, но худых плеч. Спину старается держать прямо, но все равно заметно сутулится. Трудно что-то сказать насчет роста, но, показалось мне, выше среднего. Поза расслабленная, ненапряженная. Жестикулирует мало и, судя по ритму и темпу речи, только в необходимых случаях. Иногда кисть на несколько секунд зависает в воздухе, потом плавно опускается на колено. Никаких лишних движений, никакой суеты. Держится очень спокойно. Одежда: белая хламида, подпоясанная таким же белым широким кушаком, белая чалма. Отлично выглажено все, без складок. Материал смотрится скромно, но, по-моему, довольно дорогой. Немного театральным показался мне его наряд. Вроде выходного костюма пророка, смокинга. Украшений — колец, перстней — я не заметил. Но крупные, тяжелые часы на левом запястье усыпаны бриллиантами. «Ролекс» скорее всего. Ненавязчивая роскошь миллиардера.
Фотография в журнале почти не исказила его лицо. Вытянутое, оливкового оттенка, неуловимо лошадиное. В движении — грубоватое, вызывающе неевропейское. Большой нависший крючковатый нос заметно портит портрет. Тщательно расчесанная, длинная, почти полностью седая борода начинается едва ли не от самых глаз и свободно струится до середины груди. Борода, ногти — неужели у него там, в Гиндукуше, есть свой салон красоты? Очень живое тем не менее, выразительное лицо. Не маска, застывшая и отечная, как у большинства наших политиков. Глубокие темные морщины у глаз, у переносицы. Видно, что человек много пережил, прошел через многое. И глаза — я все не мог оторвать взгляда от его невероятных глаз. Успокоенных мудростью или умудренных покоем. Крупные, чуть навыкате, миндалевидные, с мутной желтоватой радужкой, слегка воспаленными припухшими веками и угольно-черным, засасывающим зрачком. Что в них такого, в этих глазах, — не могу сказать. Могу сказать, что глаза были неодинаковые. Правый едва заметно выше левого, круглый, горящий, с безумной искрой. Левый — продолговатый, полуприкрытый тяжелым веком, сумрачно-прохладный, как бы подернутый поволокой. Приглядевшись, я обнаружил, что глаза у Абу Абдаллы совершенно разные, словно принадлежали двум лицам, не одному. Фотография скрадывала этот момент, он был отчетливо заметен лишь на видео, в движении. Кем были эти двое, уживавшиеся в одном теле, — Воин и Мудрец? В каких они были отношениях друг с другом?..
— Никогда не забуду свою первую встречу с Хаджи, — с благоговением произнес Томас. — Вы не представляете, что он за человек, какая исходит от него духовная мощь! Словно ты стоишь рядом со включенным генератором. Сразу чувствуешь себя таким маленьким, слабым, как ребенок. Выдержать его взгляд невозможно, он пронизывает тебя насквозь. Хаджи сразу видит всю твою изнанку, от него ничего нельзя утаить. Он читает мысли. Ты еще пытаешься сформулировать вопрос, а он уже дает тебе ответ. Он знает твое прошлое и может предсказывать будущее. Я тогда как раз собирался съездить в Штаты, уладить дела, продать кой-какую недвижимость. Слова не успел сказать, а Хаджи говорит мне словами священного Корана: «Воистину, боятся Аллаха знающие из Его рабов». Я потом долго думал, что может означать эта фраза. А когда уже купил билет на самолет, вдруг случайно узнал, что ФБР выдало ордер на мой арест. Если бы не Хаджи, сидеть мне в камере лет десять. В исламе это называется «фираса» — видение скрытого. Если Благословенный даровал человеку качество фираса, значит, он отметил его среди всех. Такой человек должен иметь абсолютно чистое сердце, иначе чтение мыслей других просто сведет его с ума. Или отвратит от истинного пути, будучи великим искушением. Великие улемы считают, что если некто имеет фираса, это означает, что у него есть также и иджаз — как бы неоспоримое свидетельство Аллаха, что такой человек есть праведник. Тот, кто обрел иджаз, — истинный вождь мусульман. Право это даровано ему свыше, и отобрать его не в силах никто, кроме самого Непостижимого.
— А что означают все эти вещи… Ну, что Абу Абдалла — это Махди и с его приходом наступит конец света? — полюбопытствовал я.
— О, это очень интересно! — оживился Томас. — Существуют двадцать семь признаков еумуль-кыяма — того, что вы называете концом света. Большинство из них уже сбылись. Например, сказано, что послушность жене и непослушание родителям будут в порядке вещей. Муж станет робко исполнять неисламские просьбы своей жены.
Матерей не будут слушаться, с отцами станут обращаться как с чужими людьми. Власть будет принадлежать людям с низкой моралью и слабым характером, а тиранов начнут восхвалять и оказывать им всяческое уважение. Алкогольные напитки будут употреблять открыто, распространятся бессмысленная музыка и новоизобретенные музыкальные инструменты, а танцующие и поющие женщины появятся в бесчисленном количестве. Ростовщичество будет рассматриваться как бизнес, а взятки станут воспринимать как подарок. Кроме того, женщины начнут заниматься бизнесом наравне с мужчинами. Скромность и стыдливость исчезнут, а прелюбодеяние и разврат станут очень распространены, незаконнорожденные дети сделаются частым явлением. Увеличится число наводнений, землетрясений и других стихийных бедствий, резко ухудшится экология. Особо интересным мне кажется пункт тринадцатый (обратите внимание!), который гласит: «Люди будут соревноваться друг с другом в построении высоких зданий». Согласитесь, все это означает, что еумуль-кыям уже стоит у самых наших дверей. И виноват во всем западный мир. Кризис семьи и моральных ценностей, безнравственность политиков и бизнесменов, тупая и развратная поп-культура, экологическая катастрофа — все сходится один к одному! Ведь недаром Хаджи разрушил Центр международной торговли — это же настоящая Вавилонская башня, символ того, что люди зашли в своих грехах так далеко, что навлекли гнев Всемилостивого на сотворенный им мир, которому следовало бы процветать на радость Создателю!
— Что же должно случиться? Исламский Апокалипсис?
— Не думаю, что стоит над этим иронизировать, — очень серьезно ответил Томас. — Предсказания Корана и хадисов продолжают сбываться. Сказано, что перед самым еумуль-кыямом в мире возникнет группа людей, свято верующих в Аллаха и готовых отдать за него жизнь. Возглавит эту группу Имам Махди. Войско мусульман начнет сражаться с кафирами не на жизнь, а на смерть, но будет разгромлено почти полностью из-за предательства и трусости некоторых воинов. А затем появится Даджаль — тот, кого на Западе называют Антихристом. Это будет голубоглазый блондин. Сказано, что Даджаль станет передвигаться по свету сквозь облака, сея повсюду разрушение и смерть. Даджаль примется грабить человечество, и особенно мусульман, а затем провозгласит себя властителем Земли, подобным самому Аллаху. Примерно то, чем сейчас занимается американский президент, верно? Сторонники Даджаля будут наслаждаться комфортом и роскошью, а его противники — жестоко страдать. Он объявит тотальную войну мусульманам, которая начнется в Иордании. Я полагаю, Израиль начнет очередную агрессию, которую поддержат Соединенные Штаты. Тогда имам Махди снова соберет верных муджахидов и вступит с Даджалем в последний бой. В одну из ночей, когда силы мусульман будут на исходе, во время намаза Фаджр спустится на землю пророк Иса, опираясь на плечи двух ангелов. С ним явятся тысяча двести праведников — восемьсот мужчин и четыреста женщин. Начнется окончательная битва, а произойдет она в Палестине. Пророк Иса настигнет Даджаля и убьет его, а затем войдет в Бэйтуль-Му-каддас, Иерусалим, и уничтожит все атрибуты так называемого «христианства» — в первую очередь кресты. После победы Иса отправится в хадж и посетит святую Медину, где будет беседовать с Мохаммадом, мир ему, как с живым. Через некоторое время восстанут на мусульман народы яджудж и маджудж, но Иса одолеет и их, став единственным правителем мусульман — халифом. Он проживет сорок лет, женится и родит детей, а похоронен будет в Медине, рядом с пророком… О дальнейшем говорить не стану, это дело будущего. Своими глазами увидеть еумулькыям нам не удастся — не доживем. Но, инша Аллах, если будет воля Всеблагого, мы сможем лицезреть Ису. Вы мне не верите, да?
— Я верю в то, что вижу. А то, что я вижу, достаточно мрачно. Боюсь, что ваш еумуль… как бишь его… произойдет не так торжественно. Обыкновенная ядерная война, и никаких яджуджей-маджуджей… Гораздо проще и страшнее. И там уже будет не важно, мусульманин ты или нет. Все лягут в одну могилу.
— Хаджи никогда не ошибается, — твердо возразил Томас. — То, что он говорит, полностью соответствует действительности. Просто вы воспринимаете это со своей точки зрения, буквально. Неужели вам никогда не казалось, что человечество зашло в своем развитии в такой тупик, что конец света просто необходим? Ведь нет никаких перспектив! Люди губят и себя и планету. С каждым годом все быстрее и быстрее. Духовные ценности истребляются под корень. Помните евангельскую притчу о сеятеле? У учителя Ибн Мад-жара сказано, что Аллах сеет зерна, но благодатную почву готовят сами люди. Таково сотрудничество между нами и Создателем. Вот и подумайте: одно зерно упало на иссохшую землю и не смогло прорасти, другое заглушили сорняки, третье склевали птицы. Ибн Маджар говорит: три четверти людей недостойны жизни, дарованной им Аллахом, мир Ему и благословение. Это все равно что дать питекантропу компьютер — он не будет знать, что с ним делать. И Хаджи Абу Абдалла объясняет нам: убийство кафира, закосневшего в неведении, не есть грех, поскольку кафир вообще не живет. Он только притворяется, создает видимость. А на самом деле это тело без души, как у свиньи. Свинья ведь тоже не хочет умирать, она визжит, когда ее режут…