Последний шанс
Шрифт:
Иван Иванович запротестовал:
— Прошу пока оставить Пряникова и Лазню за мной. Попробуем через них найти выход на «папу Юлю». ОБХСС вспугнет.
— Почему вы решили, что ОБХСС обязательно вспугнет? Наоборот, займет широкий круг людей и отвлечет соучастников от главного, — высказал свои соображения генерал.
А с начальством, как известно, не спорят. Недаром шутят: «Что такое обмен мнениями? Это когда ты несешь начальству свои соображения, а возвращаешься от него с его мнением по данному вопросу».
— Что по автомату? — спросил генерал.
— Номера стерты, но металлографическая экспертиза восстановила их. Тот самый кубанский автомат, — доложил Строкун.
— Выходит, краснодарцы должны быть заинтересованы в сотрудничестве с нами: у них по автомату нераскрытое дело. Позвоню начальнику краевого управления, — решил генерал. — Итак, Иван Иванович, за вами — Тюльпанова. Евгений Павлович, ваша задача — беглецы. Вы розыскник со стажем. Пряникова и Лазню передаем под начало ОБХСС. — Перехватив тоскливый взгляд Орача, он с теплотой в голосе сказал: — Иван Иванович, ваших любимцев никто у вас не забирает: Пряников и Лазня до поры до времени будут числиться за вами. Но нельзя объять необъятное, управьтесь хотя бы с тем, что вам досталось: с Тюльпановой. Евгений Павлович, вы свободны. Дорога каждая минута. А вы, Иван Иванович, отправляйтесь домой. Закажите билет на Краснодар и отдыхайте до самого рейса. Передавайте привет Марине Ивановне. Весьма решительная женщина, — улыбнулся он.
Иван Иванович поставил перед собой задачу ответить на три вопроса. Первый: сколько человек было в машине; второй — кто именно пофамильно; и третий — где эти люди сели в машину к Тюльпановой: в Донецке, возле мебельного или на Мариупольской развилке. Уж больно смущали его слова Тюльпановой о том, что в нескольких километрах от Мариуполя ее обогнал «Москвич» серого цвета с номерными знаками, начинающимися на букву «Ц»... ЦЕО... или ЦОФ.
По дороге домой решил проведать Шурина, потом будет не до того — уедет, захлопочется. И вообще, все, касающееся Тюльпановой, ему может пригодиться в поездке.
Матросова, 12... Старая довоенная постройка. В те времена еще не экономили на лестничных пролетах и туалетах. Двухэтажный дом на два подъезда. Он стоял внутри двора, образованного современными коробками. Рядом прижались к забору детского сада несколько гаражей.
Иван Иванович внимательно оглядел двор, обошел вокруг дома из красного кирпича, затесавшегося среди великанов. Поднялся на второй этаж. На площадке — три двери. Дверь в квартиру № 12 была обита импортным дерматином, запиралась она на три фасонных замка и ручку-защелку. Открывалась дверь наружу, а не вовнутрь, как соседние. Было нетрудно догадаться: дверь двойная.
Сейчас он нажмет на кнопку звонка. С противоположной стороны кто-то посмотрит в «глазок» и осторожно спросит: «Вам кого?» Что ответит Иван Иванович? «Милиция». Тогда могут не открыть. Придется показывать в «глазок» свое удостоверение. Лучше бы явиться с десятидворным. Должна быть в большом квартале такая должность на общественных началах. Какой-нибудь отставник или бойкая пенсионерка. Организовать субботник, напомнить нерадивым жильцам о том, что надо вовремя вносить квартплату...
Иван Иванович нажал на кнопку. Где-то далеко звонок пропел мелодию «Широка страна моя родная...» Иван Иванович ждал. Никто не отзывался. Он еще несколько раз нажимал на кнопку. По всей вероятности, дома никого не было.
А чему удивляться? Порядочные люди уже начали отмечать Первомай. Сидит Шурин где-нибудь в компании друзей...
Приоткрылась на цепочке дверь в десятую квартиру, и скрипучий голос старика с характерным акцентом спросил:
— Вам кого?
— Мне Шурина Михаила Александровича. Я не ошибся адресом?
— Адресом-то вы не ошиблись, — ответил из-за двери старик. — Только он такой же Шурин, как я Лев Толстой.
Иван Иванович мгновенно оценил обстановку:
— Щеранский, я это знаю.
— Вот-вот. — Звякнула цепочка, дверь открылась, и на лестничной площадке показался сутуловатый седой старик, длинноносый и почти лысый, с большими выпуклыми глазами диабетика. — Мы с Ароном Щеранским всю войну прошли: он был танкистом, я — истребителем танков. Арон имел четыре ордена, два из них Красного Знамени. И когда в полку зачитывали приказ Верховного Главнокомандующего, Арон гордился своей фамилией. Правда, у него не было тогда личной «Волги», гаража с двухэтажным подвалом и холодильником. У Арона Щеранского не было и дачи на Азовском море, за которую магаданские золотоискатели дают сто тысяч. Он был рядовым начальником смены прокатного стана и не мог проигрывать в карты по десять тысяч за вечер. Так что его жена по ночам не плакала, она спала. И видела счастливые сны. Может, было бы больше детей — меньше знали бы горя.
Иван Иванович представился:
— Майор милиции Орач Иван Иванович. — И показал удостоверение.
Старик был, по всему видать, дальнозорким, глядя на документ, он невольно откинул голову назад.
— Я на фронте тоже был истребителем танков. — В груди у Ивана Ивановича потеплело, словно он встретил однополчанина. — «ЗИС семьдесят шесть».
— А я — сорокапятчик, «пистолет на колесах», — пояснил старик с невольной гордостью от своего превосходства.
«Сорокапятка» — маленькая пушечка, которая обычно стояла на самом переднем крае рядом с пехотой. Иван Иванович с особым уважением посмотрел на легендарного артиллериста.
— А я вас еще во дворе приметил. Ходите, присматриваетесь. И к гаражам подходили. А потом к нам в подъезд. Еще подумал: «На Мишкиного клиента не похож, те идут смело, как к себе домой, знают адрес».
«Чертов пенсионер, расшифровал меня», — весело подумал Иван Иванович.
— Только гараж-то Мишкин не здесь, а на шахте «Три-Новая», — уточнил старик.
Это была новость, заслуживающая внимания. Шахта «Три-Новая» связала всех в один узел: бригаду «сговорчивых», троицу, Пряникова, Лазню, Тюльпанову... и Генералову. Иван Иванович вынужден был включить сюда и Екатерину Ильиничну, хотя ему этого крайне не хотелось. Но истина дороже. Теперь еще и Шурин-Щеранский.
«Интересно, — размышлял Орач, — как это работнику гастронома удалось получить место под гараж на территории шахты, где и без него такая конкуренция? Или купил готовый?»
— Давно у него там гараж?
— Да вот как женился — пятый год.
«Купил! У кого и за сколько?»
— Вы гаражом интересуетесь... Не просто же так? Может, Мишка человека сбил? Он пьяный — дурак дураком. Говорю: «Не гоняй пьяный». А он: «Тогда и ездить незачем».
Старик подсказал Орачу причину, по которой мог явиться к его соседу работник милиции.