Последний шанс
Шрифт:
Заключение судебно-медицинской экспертизы — ІІ.
Я, судебно-медицинский эксперт, кандидат медицинских наук Янкель М. М., вызванный в областное управление милиции, обследовал гражданку Тюльпанову А. К. и установил, что на ее теле имеются следы покровного повреждения:
а) в области лица и головы;
б) в области груди;
в) в области живота.
В просторном кабинете начальника областного управления сидели трое. Генерал внимательно рассматривал фотографии пострадавшей:
— Вид, скажу я вам... — неодобрительно заключил он. — Иван Иванович, начнем с вас, как с младшего. Ваше мнение? Но прошу учесть: если Тюльпанова права в своих претензиях, мы вынуждены будем передать Крутоярова суду офицерской чести, демобилизовать из рядов МВД, после чего он предстанет перед народным судом.
— Не знаю, товарищ генерал, кто о кого терся в лаборатории, но не могу понять, зачем Крутоярову понадобилось блефовать с портретом Кузьмакова? — высказал свое недоумение Иван Иванович.
— Полистал я тут на досуге старое дело Кузьмакова и Дорошенко, — сказал генерал. — Хотя и минуло двадцать лет, надо признать, что еще в ту пору эта пара была весьма примечательна... Так вы считаете, Иван Иванович, что причиной для инцидента послужило излишнее служебное рвение майора Крутоярова?
— Хотелось, чтобы так было, товарищ генерал. Но по материалам предварительного следствия, которые собраны, вину Крутоярова считаю доказанной. Убежден, что следователь прокуратуры сделает такой же вывод.
Генерал еще раз просмотрел документы, лежавшие перед ним, поморщился:
— Евгений Павлович, а ваше мнение?
— Я бы этого майора, — сурово проговорил Строкун, — разжаловал в сержанты и отправил в школу милиции изучать приемы самообороны. Подумать только — профессионального оперативного работника так легко одолела какая-то кнопка!
— Не «какая-то кнопка», — не согласился с ним генерал. — Эта «кнопка», как вы сказали, легко прорвалась через пост, сшибла головой дежурного и была такова. Один случай можно было бы считать случайностью, а два — это уже система. Так что ваша Тюльпанова не столь уж беззащитна, как это может показаться при первом знакомстве с ней. Но это общие рассуждения. А конкретнее?
Не хотелось Строкуну отвечать на этот вопрос. Морщился, мялся:
— Я бы посоветовал жене нашего уважаемого майора держать своего теленка с козлиными замашками при себе на более короткой шворке. Тогда он, может, был бы более сдержанным.
— Это тоже не конкретно! — повторил генерал.
— Он во всем виновен! — высказал свое мнение Строкун.
— Виновен-то виновен, — усомнился в выводе Строкуна генерал, — только в чем? Есть такая детская игра — «в жмурки». Завязывают одному глаза, и он «водит», а остальные помогают ему, кричат: «Холодно... теплее, совсем тепло». Всеобщая радость, когда в объятия «жмуры» попадает девчонка, в которую он влюблен: «Горячо! Огонь!» Так вот, Крутояров, играя с Тюльпановой «в жмурки», думается, сразу же попал в точку. Только вместо того, чтобы кричать от радости «Огонь!», она, увидев в руках оперуполномоченного портрет Кузьмакова-Прудкова, приняла контрмеры. Как говорится: мы не только оправдались, но и обвинили.
— Может, и так, — вынужден был согласиться Строкун.
— Товарищ генерал, разрешите! — поднялся со стула Иван Иванович.
— Да сидите. Что там у вас?
— Припоминаю, Пряников проговорился, что его на «папу Юлю» вывела Тюльпанова. Правда, сразу же начал отрицать это. Тогда мне показалось, что он просто защищает Тюльпанову. Но после того, как Крохина признала в «папе Юле» фашиста Григория Ходана, мне думается, Пряников все отрицал потому, что боялся «папы Юли».
— Мысль, — одобрил его генерал. — Если предположить, что «папа Юля» и Ходан — одно и то же лицо, то становится понятным, почему он стрелял в постового ГАИ, казалось бы, в безобидной ситуации. Ну, проверили бы у Тюльпановой документы. Они в полном порядке. Конечно, постовой мог бы к чему-нибудь придраться, имея ориентировку на серые «Жигули», за рулем которых сидит женщина, но, помурыжив, отпустил бы ее. Однако у тех, кто был в машине, не выдержали нервы. Доказав, что в машине Тюльпановой было несколько человек, в том числе Кузьмаков, вы тем самым поможете Крутоярову.
Извлечь из плевел правду — в этом и будет помощь пострадавшему. Но кого в данной ситуации считать пострадавшим: Тюльпанову или Крутоярова?
Орач вспомнил разговор с доцентом Тюльпановым. Он сказал, что «мяснику» — под пятьдесят. По данным адресного бюро, Шурину лишь тридцать четыре. Откуда такая разница? Шурин-Щеранский выпивает в день литр водки и съедает три килограмма жареной свинины, значит, почки, гипертония и прочее? Или у этой загадки есть еще другая отгадка?
На коммутаторе замигала лампочка. Генерал снял трубку.
— Где? — спросил он того, кто ему звонил. — Понятно. — Повесив трубку, сказал: — Обнаружен трактор, который угнали вчера в Тельмановском районе. И где, по-вашему? В Иловайске, на привокзальной автостоянке! Трактор уже без лафета.
Иловайск — крупный железнодорожный узел. Через эту станцию в оба конца проходит за день около сорока пассажирских поездов. Да еще бессчетное количество товарных...
— Фоторобот по Кузьмакову пошел еще в первой половине дня, — доложил Строкун, опережая вопрос генерала. — Портреты бородатых, считаю, пускать в дело бесполезно. Если у них и были бороды, то их сняли, как театральный реквизит, либо сбрили. Других характерных примет на портретах нет.
— Но Крохина все-таки опознала всех троих, — усомнился генерал.
— Скорее, по интуиции. Кроме того, она их всех хорошо знала, — стоял на своем Строкун.
— И все же считаю: надо будет самим включиться в активный поиск и нацелить на это железнодорожную милицию. Трактор угнали почти сутки назад. Когда они пересели на поезд? На какой именно? На пассажирский или товарный? В каком направлении? В Ростов, а затем на Кавказ? Или в обратную сторону: Харьков — Ленинград — Москва, а оттуда — в Сибирь, на Дальний Восток?
— Я бы на их месте, товарищ генерал, подался в глубь страны. Великие стройки — там и затеряться легче, — высказался Орач.
— Э, не говорите, Иван Иванович. Кавказ и Крым в летнее время — места многолюдные. Несколько миллионов отдыхающих со всех концов страны. И если есть документы... А мы с вами не знаем, под какими фамилиями гуляет ныне эта троица.
— Считаю, товарищ генерал, что надо раскрутить четырнадцатый участок на «Три-Новая», — предложил Строкун. — Направим туда ОБХСС.