Последний шанс
Шрифт:
— Ты…
Я смотрю на неё, но её слова не имеют смысла. Клара никогда не бросает начатое.
— Нет, не бросила.
Клара переворачивается на спину и смотрит в потолок. Она скрещивает ноги, и в этот момент моя сестра кажется мне одним сплошным противоречием. Она полна сарказма, но при этом есть что-то уязвимое в том, как она лежит на диване, смотря в потолок и положив ноги мне на колени.
— Я собираюсь отчислиться из медицинской школы. Мне только нужно об этом объявить.
— Мама и папа знают, что ты здесь?
Она
— Нет! Конечно, нет!
— Почему ты собираешься отчислиться?
Она пожимает плечами.
— Я не хочу быть врачом.
Она врёт. Клара не похожа на меня. Она пошла в медицинскую школу не потому, что этого хотели наши родители. Она всегда любила медицину. Клара любит кровь и кишки не меньше, чем фильмы с Одри Хепберн и чистящие средства. В то время как большинство начинающих хирургов хотят специализироваться в пластической хирургии или нейрохирургии, Клара всегда знала, что хочет попробовать всё и планировала стать хирургом общей практики.
Но если Клара не хочет мне рассказывать, я не собираюсь на неё давить. По крайней мере, не сегодня. Я оставляю этот разговор на потом с пометкой: "Разговор, который состоится, когда Клара привыкнет к смене часовых поясов".
— Ты надолго приехала? — спрашиваю я.
— Сколько ты планировала здесь пробыть?
Я почти отвечаю "До тех пор, пока не куплю новое оборудование", но затем вспоминаю, что не рассказала ей обо всём, что произошло.
— Плюс-минус четыре недели.
— Именно столько я здесь и пробуду, — говорит Клара.
— И что ты будешь делать потом?
— Куда ты потом поедешь?
— Я… не знаю. Я думала поехать в Голуэй, но это пока не точно.
— Значит, Голуэй. Куда бы ты ни поехала, я поеду с тобой.
Ладно… теперь я ещё более озадачена.
— И что ты будешь делать? Я недостаточно зарабатываю, чтобы прокормить нас обеих.
Клара щурится, глядя в потолок, словно она даже не задумывалась об этом. Ещё одно доказательство моей теории о том, что это не Клара, а самозванка. Планы Клары точны до неприличия. Она перепроверяет всё по миллиарду раз. И старается продумать каждую деталь.
— Я буду петь вместе с тобой, — говорит она.
Я разражаюсь смехом, а затем закрываю рот рукой, когда она сердито смотрит на меня.
— Прости, просто… Клара, ты ужасная певица.
Она вздыхает.
— Ах, да. Забыла.
Голос Клары невозможно забыть. В плохом смысле этого слова.
— Чем там занимается женщина по имени Криста, которую ты встретила в Дублине? Жонглирует?
— Крутит обручи.
Клара щёлкает пальцами.
— Точно. За то время, пока мы будем здесь, я научусь крутить обручи. Буду крутить их по восемь часов каждый день. И к тому моменту, когда нам пора будет уезжать, я буду делать это как профессионал. Как думаешь, я успею научиться к этому времени?
— Нет.
— Знаю! Я буду одной из тех живых статуй. Раскрашу себя
Могу, но не буду. Клара слишком активная, чтобы быть живой статуей. У неё всегда есть, над чем работать, или запланирована какая-нибудь встреча. Моя сестра — высокопроизводительная машина. Она даже отдыхает с пользой: делает коллажи, занимается йогой, вяжет крючком.
Но при этом… она сейчас здесь, ест "Принглз" прямо из банки на диване Джека.
— Мы можем назваться "Бродячие Харты", — говорит она. — Понимаешь, о чём я? Ты будешь играть музыку, а я буду стоять рядом в каком-нибудь интересном наряде. Людям нравятся дуэты. Тиа и Тамера. Мэри-Кейт и Эшли. Бейонсе и Соланж. Рэйн и Клара. Звучит классно, не так ли?
Разве? Я не очень в этом уверена. Всё, что мне сейчас понятно, так это то, что моя сестра переживает непростой период, а я даже не знаю, что происходит и что делать.
— Звучит чудесно, — говорю я в надежде на то, что она придёт в себя, когда проснётся завтра утром, и я узнаю, в чём дело.
Проходит совсем немного времени, и Клара засыпает на диване. Я осторожно бужу её, и она улыбается мне своей неидеальной улыбкой, которую я так люблю. Мы переодеваемся в пижамы и идём в кровать. Я поворачиваюсь к ней лицом, говорю её, что я её люблю, и несмотря ни на что, всё будет хорошо, но её глаза уже закрыты.
Я вздыхаю и отворачиваюсь. Мой телефон загорается на прикроватном столике. Я хватаю его и обнаруживаю сообщение от Джека.
ДЖЕК:
У вас там всё в порядке?
Я смотрю на спящую сестру. Она засунула руки под подушку, и её рот слегка приоткрыт. Прядь тёмных волос упала ей на лицо, и слегка колышется, когда она выдыхает.
РЭЙН:
Клара сказала, что отчислилась из медицинской школы и хочет стать живой статуей, поэтому… наверное, нет. Она сейчас спит. Надеюсь, вытянуть из неё больше информации утром.
ДЖЕК:
Могу я тебе позвонить?
Я бросаю взгляд на Клару, после чего тихонько выхожу их комнаты. Себастьян, который спал между нами, следует за мной на кухню, где сейчас горит только лампочка над плитой. Я набираю Джека, и он отвечает после первого же гудка.
— Я сам хотел тебе позвонить, — говорит он.
— А это имеет значение?
— Я никогда не звонил тебе, чтобы просто поговорить.
Просто поговорить. Неужели он действительно хотел просто со мной поговорить? Улыбаясь сама себе, я заканчиваю звонок и сижу на полу кухни, помахивая перед Себастьяном одной из его игрушек, ожидая звонка Джека.
Проходит тридцать секунд. Затем минута. И как только я уже собираюсь снова ему позвонить, мой телефон издаёт сигнал.
— Алло? — говорю я.