Последний танец Марии Стюарт
Шрифт:
– По одному письму за раз? – спросил Фелиппес.
– Естественно. Нам не нужен потоп, а в пивной бочке нельзя спрятать большую посылку.
– А пивовар? Что, если он откажется сотрудничать с нами?
– Это же ваша работа, Фелиппес! Обеспечьте его сотрудничество. – Уолсингем строго посмотрел на него. – Как правило, я убеждаюсь, что в ситуациях, когда приходится выбирать между угрозой недовольства в высших кругах и обещанием денег, люди обычно выбирают второе.
К Новому году Фелиппес сообщил, что пивовар, пожелавший носить кодовое прозвище «честный малый», присоединился к ним.
– Он похож на собственную пивную бочку, – сказал Фелиппес. – И хотя вам трудно будет поверить в это, но его зовут Бруно. Как говорится, медведь, а не человек. У него также обнаружился медвежий аппетит к деньгам; он потребовал больше, чем вы упоминали.
– И?.. – спросил Уолсингем.
– Разумеется, я заплатил. У меня не оставалось выбора.
Уолсингем поморщился. Да, он был прав, но сколько хлопот! Эти шпионские дела обходились так дорого, что он никогда не покроет свои расходы из королевской казны.
– Вы правы. Но теперь, когда мы позаботились… кстати, как он воспринял эту идею?
Фелиппес рассмеялся лающим смехом и покачал головой:
– Он такой же, как и большинство обывателей: хочет плутовать и участвовать в темных делах, но безо всякой опасности для себя. Однако я дал ему понять, что именно он единственный продажный человек в этой цепочке. Француз Нау, секретарь королевы Шотландии, будет передавать ему пакеты.
– А он будет передавать их Паулету, который затем отправит их вам. Вы расшифруете письма и вернете их Паулету, который отправит их пивовару. И наконец, наш «честный малый» вручит их человеку, которого он считает обычным гонцом, для доставки во французское посольство. Однако этот человек будет нашим другом и новым коллегой Гилбертом Гиффордом. В свою очередь, Гиффорд будет передавать ее послания Паулету, а тот направит их вам.
– Зачем дважды повторять одну и ту же процедуру? На это будет уходить много времени, и отсрочка может вызвать подозрения…
Фелиппес нахмурился; мелкие оспины на его лице сместились и вытянулись вверх.
– Для того чтобы проверить пивовара и убедиться, что он ничего не добавил от себя и ничего не скрыл от Паулета. Нам нужно знать, что он не ведет двойную игру. То же самое, но в обратном порядке, будет происходить с письмами для нее, прибывающими в Англию, на этот раз для проверки Гилберта. Всегда нужно проверять продажных агентов и убеждаться в том, что их продажность не вышла из-под контроля или не была использована другими людьми.
Фелиппес заметно успокоился.
– Вот почему вы мой начальник, – сказал он. – Никто не может сравниться с вами в этой игре.
Уолсингем внутренне ликовал. Если бы только Елизавета выказала ему такое же одобрение!
– Благодарю вас. Я делаю все это ради ее величества. «Никакое знание не стоит слишком дорого». Что ж, немного позже я познакомлю вас с Гилбертом Гиффордом.
Уолсингем замолчал и встал, чтобы завести механизм шумовой машины, у которой кончился завод. Потом он повернулся к Фелиппесу и добавил:
– В последнее время Гиффорд был занят в Лондоне и знакомился с людьми из французского посольства. Секретарь посольства сир де Шерель – доверчивая душа, и Гилберт убедил его в своей непоколебимой преданности королеве Шотландии. Он дал Шерелю время для проверки своих контактов. Вскоре он сообщит Шерелю о тайном почтовом ящике и предложит свои услуги для доставки писем, накопившихся во французском посольстве за последний год. Разумеется, тот согласится – и voli`a! – наша система заработает. Перед королевой Шотландии откроется широкая дорога, которая, как мы надеемся, приведет ее к гибели.
XXII
– Мы получили рождественский подарок, – сообщила Мария своим слугам, собравшимся вокруг камина в большой комнате охотничьего домика в Татбери.
– Священное Писание с примечаниями сэра Паулета? – хихикнув, спросила Джейн Кеннеди.
– Нет, нижнее белье с вышитыми увещеваниями, – сказала Мари Курсель, пылкая француженка, которая по мере сил старалась занять место Мэри Сетон в сердце Марии.
– Личную уборную с образом королевы Елизаветы на дне! – вставил Уилл Дуглас.
– Уилли! – воскликнула Мария. – Это не смешно!
Но все остальные дружно рассмеялись.
– Мы скоро переезжаем отсюда, – продолжала Мария, и смех сменился радостными возгласами. – В Чартли-Манор, почти новый особняк недалеко отсюда. Он принадлежит графу Эссексу.
– Новый! – воскликнула Мария Курсель. – Новый!
– Чем мы обязаны такой милости? – с подозрением в голосе спросил Уилл.
– Вероятно, Божьей любви и заботе о нас, – ответила Мария. – А может быть, это чистая удача. Жизнь не состоит из одних несчастий и разочарований. Возможно, фортуна когда-нибудь повернется к нам.
– В Чартли-Манор будут новые матрасы, – сказала Мари, глядя на ветхий матрас со свалявшимися и заплесневевшими перьями на кровати своей госпожи.
– В Чартли-Манор будут большие застекленные окна с видом на солнечную сторону, – проговорила Джейн.
– Чартли-Манор сложен из розового кирпича, который хорошо держит тепло после заката, – сказала Барбара Керл, новая фрейлина Марии, которая после приезда быстро влюбилась в шотландского секретаря Марии и вышла за него замуж.
– Там будет прелестный грушевый сад и шпалеры, увитые плющом, – добавила Элизабет Керл, сестра секретаря. – И беседка для чтения, где мы будем сидеть и лениво выбирать груши.
– Кажется, Чартли-Манор воспламенил ваше воображение, – с нежностью проговорила Мария. – Я больше не могу даже представить такую роскошь.
Она окинула взглядом безобразную темную комнату с единственной чадящей свечой. «Но мечты всегда свободны», – подумала она.
Геддон встал и потрусил к ней, навострив мохнатые уши.
– Слышишь, Геддон? – спросила она. – Мы собираемся переехать в новый дом. Это место будет лучше для твоих старых косточек. Если год человеческой жизни равен семи собачьим годам, то тебе сейчас… семьдесят семь лет. Ты почти такой же старый, как бедная мадам Райе, упокой Господи ее душу.