Последний танец Марии Стюарт
Шрифт:
– Как долго вы пробыли в Париже? – спросил чиновник.
Прежде чем Гилберт успел ответить, они схватили его и приступили к обыску. Они забрали кошель с личными вещами. Письма были спрятаны между слоями кожи, но когда опытные пальцы нащупали утолщение, в тусклом полуденном свете блеснуло лезвие ножа, и они вывалились наружу.
– Ага! – Они разобрали документы. – Кое-что, предназначенное для королевы Шотландии? Думаю, вам будет лучше рассказать вашу историю секретарю Уолсингему.
Хотя короткий декабрьский день только начинал клониться к закату, Уолсингем уже зажег свечу на столе и
Это оказало желаемое воздействие; Гилберт занервничал и начал ерзать.
«В самом деле, этот человек похож на испанца, – подумал Гилберт. – Такой же смуглый и мрачный. И неподвижный. Он совершенно не двигается и ждет. Говорят, Филипп Испанский выглядит так же. Тихий, спокойный, всегда владеет собой».
Почему он ничего не говорит?
Уолсингем продолжал смотреть на него. Он скрестил руки на груди, как человек, глубоко задумавшийся о чем-то. Снаружи Гилберт слышал крики лондонских уличных торговцев, призывавших покупать подарки к Рождеству.
– Итак, вы шпион Моргана и королевы Шотландии, – ровным, невыразительным тоном произнес Уолсингем.
– Нет, я не шпион. Я возвращался домой в Стаффордшир, и Морган попросил меня передать обычное письмо. – Он улыбнулся в надежде на то, что его улыбка выглядит обезоруживающей и убедительной. Он хотел донести до Уолсингема: «Я простой сельский паренек. Я ничего не знаю о таких вещах».
– Чепуха, – отрезал Уолсингем. – Вы не возвращаетесь домой. Вы восемь лет не были на родине, и это уже не ваш дом. Вы солдат удачи, человек, не имеющий собственной страны.
– Нет, я…
– Современный человек, который стоит над местными распрями? Кому вы преданы, Гилберт? Католической церкви? Вашей семье? Думаю, нет. Мне кажется, что вы храните верность только одному человеку: Гилберту Гиффорду. Я прав?
Уолсингем продолжал мерить его ровным взглядом.
– Разумеется, я верен себе, но не только. Есть и более великие вещи…
– Такие, как королева Шотландии?
– Я не испытываю особенной приязни к ней. Я всего лишь предпринял скромную попытку помочь ей восстановить связь с внешним миром.
– Удивитесь ли вы, если узнаете, что я тоже хочу помочь ей восстановить связь с внешним миром? – спросил Уолсингем.
– О да, – со смехом отозвался Гилберт. – Ведь именно вы заткнули ей рот, чтобы она больше не могла строить заговоры. Это было сделано по вашему указанию.
– Да, но теперь затычка кажется мне слишком прочной. Вы меня понимаете, Гилберт?
– Да… да, понимаю.
– А известно ли вам наказание за переправку таких писем, как это? Смертная казнь. Увы. – Уолсингем беспомощно пожал плечами. – Хотите ли вы умереть за эту прекрасную даму, заключенную в замке Татбери? Потому что вы, несомненно, умрете.
– Если только?..
Уолсингем впервые улыбнулся:
– Значит, вас интересует «если только»?
– Да, разумеется.
В этот момент кто-то постучался, и вошел слуга с финиковыми пирожными и засахаренными фруктами.
– Рождественский подарок, сэр, – объявил он и поставил серебряный поднос на стол. Уолсингем пощупал сладости.
– Мне нравятся рождественские угощения, хотя я презираю излишества этого языческого празднества, – сказал он и поднес ко рту кусочек засахаренного имбиря. – Вот, возьмите. – Он протянул поднос Гилберту.
Тот заставил себя взять кусочек и покатал его в пересохшем рту.
– Итак, Гилберт, я хочу, чтобы вы работали на меня, – начал Уолсингем. – Мои агенты – лучшие в своем деле. Вы сможете выполнять работу, которой сможете гордиться. Мне кажется, у вас есть способности. Но ваша задача будет простой: продолжайте делать именно то, ради чего вас послали сюда. Передавайте письма. Заводите связи. Получайте сообщения. Но отныне я должен получать от вас регулярные доклады. Это единственное различие. Как думаете, вы можете согласиться на это?
– О да! – Как будто у него был выбор между виселицей и шпионской работой!
– И еще, Гилберт… Если вы попытаетесь обмануть меня, я узнаю об этом. Тогда вы горько раскаетесь и пожалеете о том, что вас не повесили уже сегодня. Двойной агент, лелеющий надежду предать в третий раз, – это существо, которое нигде не найдет жалости.
– Да, сэр.
– Оставайтесь на связи, – сказал Уолсингем, – скоро вы мне понадобитесь.
В тот день Уолсингем и Фелиппес встретились после ужина в строго охраняемых внутренних покоях в доме Уолсингема. Три ряда дверей закрылись за ними. Потом Уолсингем завел сложный механизм, состоявший из зубчатых колес, ремней, гонгов и колотушек. Когда он работал, то издавал металлический лязг и глухой стук, так что любому, кто мог подслушивать, было почти невозможно различить тихие голоса на заднем плане.
Фелиппес устал от бездействия и жаждал этой встречи. Он надеялся, что она станет началом очередной тайной операции.
– У нас появился новый агент, Фелиппес, – сообщил Уолсингем. – Сегодня я с удовольствием принял его в ряды нашего достопочтенного общества. Это именно такой человек, какого мы искали: его послужной список безупречен и абсолютно приемлем для другой стороны. Ему не нужно сочинять истории и объяснения, потому что его собственная история вне подозрений. Он происходит из католической семьи, хорошо известной в округе, активно участвует в деятельности католических кругов за рубежом и прибыл в Англию по рекомендации самого Томаса Моргана. Однако его католики находятся во враждебных отношениях с местными иезуитами, что дает ему идеальный предлог для отношений с нашей службой.
– Как его зовут? – поинтересовался Фелиппес, еще больше сузив глаза, и без того похожие на щелки.
– Гилберт Гиффорд. – Уолсингем замолчал и выжидательно посмотрел на своего агента. – Настало время приступить ко второй части нашего плана. Теперь мы можем открыть почтовую службу для королевы Шотландии. Ее переместят из Татбери в Чартли, и для нее это будет перемена к лучшему – по крайней мере в том, что касается ее переписки. Мы будем просматривать ее письма, когда обеспечим надежный канал для их переправки. Я уже говорил, Фелиппес, что она любит возиться с тайными посланиями. Доставим ей удовольствие! Пусть ее письма проходят через… так, давайте посмотрим. Что будет особенно драматичным? Пивная бочка! Да, она будет отправлять и получать письма в водонепроницаемом тайнике внутри бочонка. В Чартли нет собственной пивоварни, поэтому нам нужен поставщик, который будет курсировать между поместьем и ближайшим городом.