Последний защитник
Шрифт:
– Ривс, ваше величество.
– Поди к черной лестнице и спроси господина Чиффинча. Он подаст тебе за труды, поделишься со своим работником.
Кэт услышала удаляющиеся шаги короля. Ривс и Феррус молча оставались на своих местах, по-прежнему стоя на коленях.
– Ко мне, Шквал! – позвал король. – Ко мне, Весельчак! Вот и Дидо нашлась.
В Сент-Джеймсском парке все было прежним и в то же время все изменилось.
Здесь было так же многолюдно: прогуливающиеся под руку джентльмены, пошатывающиеся после обильного обеда; леди, выставляющие свои прелести с разной степенью откровенности; утки в канале, живущие своей загадочной жизнью; и простой народ, который прибывал и убывал хаотичными разноцветными волнами.
За спиной Кэт с лязгом захлопнулись частные ворота в Большой сад Кокпита. Она слышала, как закручивают болты.
– Передайте господину Хэксби, – сказал ей Ривс, когда она уходила из сада, – что c меня хватит. Еще чуть-чуть – и у меня на шее была бы веревка.
Кэт пошла прочь, огибая конец канала и направляясь к воротам за Уоллингфорд-хаусом, которые вывели бы ее на Чаринг-Кросс. Встречные откровенно глазели на нее. Молодая женщина была прилично одета, но после путешествия по канализационным коллекторам одежда ее намокла, была вся в грязи и источала невыносимый запах.
Мокрая ткань юбки и сорочки хлестала Кэтрин по голеням при каждом шаге. Подол юбки, низ плаща, башмаки и чулки совершенно промокли. Ей казалось, что все поры ее кожи насквозь пропитались смрадом канализации. Больше всего на свете ей хотелось поскорее оказаться дома и отмыться.
Она больше не станет ввязываться в это глупое и опасное дело. Вероятнее всего, Ривс попытается отыскать то, что старая госпожа Кромвель спрятала там внизу, что бы это ни было. Ну и пусть. Ей-то не все равно? Кромвели могут сами о себе позаботиться.
– Никак свалилась в нужник?
Она посмотрела налево. Два мальчишки-пажа показывали на нее пальцами, морща нос от отвращения.
– Не-а, – сказал второй. – Не смогла вовремя найти нужник, скорее всего.
– Это госпожа Дерьмо! Эй, госпожа Дерьмо!
Кэт поспешила дальше. Сорванцы не отставали, с наслаждением выкрикивая оскорбления, но предусмотрительно не подходя ближе чем на расстояние вытянутой руки. Однако вскоре они отцепились от нее. На лицах мальчишек отразился испуг, и они поспешно разделились, чтобы затеряться в толпе.
Кто-то бежал за ней. Рядом появился Феррус. Кэтрин в удивлении остановилась. В руках у него была палка. Он угрожающе размахивал ею вслед убегающим мальчишкам.
– Что ты делаешь? – спросила она.
Феррус сунул руку под грязную рабочую блузу, достал почерневший сверток около девяти дюймов в длину и протянул ей.
Она уставилась на него.
Феррус с закрытым ртом издал громкий звук, похожий на мяуканье, или крик птицы, или плач ребенка. И снова протянул ей сверток.
И тут до Кэт дошло. Она взяла сверток и взвесила его в руках. Он был грязным и тяжелым. Она перевела взгляд на лицо Ферруса:
– Спасибо. – Она порылась в кармане. – Вот. Это тебе.
Она протянула ему пенни. Ей бы хотелось дать ему крону, но таких денег у Кэтрин не было. Однако Феррус не взял монету. Он опять улыбнулся.
«Он выглядит довольным, – подумала Кэт, – если только рыба может выглядеть довольной, и радость сделала его чуть ли не красивым». И сама удивилась.
– Возьми, – вновь сказала она. – Это тебе.
Улыбка исчезла с лица Ферруса, будто ее стерли губкой. Он выхватил пенни у нее из руки. Повернулся и, спотыкаясь, пошел прочь, а потом бросился наутек, неловко, прихрамывая и размахивая своей палкой. Люди расступались перед Феррусом, как будто тот был сумасшедшим.
Вполне возможно, что Феррус и впрямь был сумасшедшим. Как и все они.
Глава 12
Уверена как нельзя более
Хозяин не получил за собачку никакого вознаграждения. Тот человек сказал хозяину, что не знает, кто он такой, и велел подобру-поздорову убираться восвояси.
Феррус слышит, как хозяин рассказывает об этом слуге, тому самому, который пустил их в сад. Они с хозяином пьют, курят и ругаются. Феррус лежит тихо, как мышь, рядом с Пустобрехом в его конуре.
В любом случае это не хозяин спас собачку. Леди спасла. Феррус спас.
– Богом клянусь! – говорит хозяин. – Я утоплю его проклятый труп в помойной яме.
Он еще что-то говорит и еще, но Феррус окутывает себя воспоминаниями, теплыми, как одеяло, и не слушает его.
Феррус получает награду в этот день, полный чудес и радости.
Он опять прокручивает в голове, как молодая леди улыбается ему. Она говорит спасибо. Она дает ему его вознаграждение. Она дает ему пенни.
Феррус переживает это снова, снова и снова.
Я не знаю, как долго пролежал без памяти после нападения. Думаю, недолго, полчаса, не больше, судя по солнцу.
Сознание возвращалось постепенно, урывками. Сначала я почувствовал боль в плече. Потом мне показалось, что кто-то дергает и трясет меня. Я промычал, чтобы этот человек отстал. Немного позже обнаружилось, что у меня сильно болит голова. И еще я хотел пить. Наверное, из-за кляпа во рту.
Моя голова была наполнена топотом множества копыт и скрежетом множества колес. Я находился внутри какого-то экипажа. Я открыл глаза. Надо мной был кусок парусины. Сквозь заплаты и грубую ткань пробивались солнечные лучи.
Я лежал на грубо оструганных досках, от которых воняло рыбой. Запястья и лодыжки были так крепко связаны веревкой, что она врезалась в кожу. Через несколько минут я понял, что руки и ноги привязаны к чему-то, может быть к борту телеги, а потому мои движения скованны.
Поблизости неторопливо, как давние знакомые, разговаривали двое мужчин. Слов я разобрать не мог, но голоса у обоих были спокойные. Я снова закрыл глаза.
Боль в голове смешивалась с болью в плече и конечностях. Меня перестало мутить. Я попытался ни о чем не думать, отогнать от себя боль и страх. Постепенно окружающие звуки переплелись между собой и превратились в резкую музыку, этакую мрачную колыбельную, от которой я снова впал в забытье.