Последний защитник
Шрифт:
Флот всегда нуждался в крепких мужчинах, в особенности тех, у кого был какой-то опыт в мореплавании.
Чем дальше я продвигался на восток, тем мрачнее становились толпы. В этой части Поплара я привлекал недобрые взгляды, и неудивительно. Одетый как процветающий представитель среднего сословия, который может позволить себе парик и приличную одежду, я выделялся из толпы, в особенности в этот праздничный день, когда явно назревали беспорядки.
Подмастерья собрались у большого дома, который выходил торцом на дорогу. Они высыпали на проезжую часть, перегородив движение. Я наблюдал, как в толпу влились новые люди – группа воинствующего вида мужчин среднего возраста, прибывших со стороны реки.
Двое из них катили тачку с каким-то длинным холщовым свертком. У третьего в руке была дубина не менее десяти футов длиной. Он опустил ее, и товарищи сгрудились вокруг него. Потом они подняли дубину снова. На конце ее был привязан кусок зеленой ткани – самодельный флаг. Мужчины нестройно крикнули «ура!», и оно разнеслось по округе, как искры огня, способного воспламенить подмастерьев и матросов, стоявших у дома.
«Бог мой, – подумал я, – в воздухе пахнет бедой!»
Это знамя, которым размахивали мужчины, свидетельствовало о том, что дело вышло за рамки обычных беспорядков, какие подмастерья устраивали по праздникам. Зеленый флаг был эмблемой левеллеров, опасных радикалов, набравших силу во время Великого мятежа. Они верили в разную чепуху, вроде того, что право голоса должно распространяться на всех, кроме слуг и женщин, и что каждый человек от рождения имеет право на свободу. Левеллеры пользовались солидной поддержкой в Армии нового образца и среди лондонцев, пока Кромвель и его союзники не ужесточили контроль над страной и не покончили с подобными глупостями.
Двери дома были заперты, а окна закрыты ставнями. Должно быть, его обитателей предупредили о приближающейся беде. На вид здание выглядело прочным, но только дымовые трубы были из кирпича, стены были деревянными.
Один из вновь прибывших подошел к подмастерьям. Он указал на дом. Молодой парень поднял с земли камень и бросил его в ближайшую дверь. Раздались одобрительные возгласы.
А потом, словно это послужило сигналом, начались приготовления к штурму. Двое мужчин размотали сверток, лежавший в тачке. Там обнаружились ломы и две большие кувалды, которые начали раздавать недовольным. Еще один мужчина вышел из соседнего двора с просмоленными факелами в обеих руках – они шипели и разбрасывали искры.
– Вперед, ребята! – раздался звучный голос позади меня. – Реформация и свобода!
Толпа разразилась восторженными криками. Я обернулся, выискивая взглядом обладателя низкого густого голоса, но люди позади меня загораживали обзор. Кто-то отпихнул меня плечом с такой силой, что я чуть не свалился в канаву.
Рыжий гигант поднял кувалду и направился через дорогу к дому. Играя мускулами, он взмахнул кувалдой над головой и изо всех сил ударил ею по центру двери. Дерево с треском раскололось, не выдержав натиска.
На секунду наступила тишина. Потом снова раздались одобрительные крики.
Дюжий подмастерье собрался взломать ставни на первом этаже с помощью лома. Великан высвободил кувалду из обломков двери и вновь поднял ее над головой. Я повернулся и постарался как можно незаметнее удалиться прочь.
За моей спиной вновь раздались звуки кувалды.
– Долой красные камзолы! – заорал тот же голос.
Он показался мне каким-то мокрым и скользким, словно бы рот этого человека был полон слизи. Я повернул голову. На невысоком крыльце дома на другой стороне улицы, загораживая своим телом дверь, стоял Роджер Даррел.
Он указал на меня. Двое мужчин отделились от группы рядом с тачкой и направились в мою сторону. Я слишком затянул с отступлением. За последние несколько минут вокруг меня не осталось никого, за исключением бунтовщиков. А никакого оружия, кроме трости, у меня не было.
Я бросился наутек. За спиной слышались тяжелые шаги. Я не отважился посмотреть через плечо, боясь потерять равновесие. Впереди справа находилась богадельня, которая выглядела обнадеживающе респектабельно. Я ринулся туда – то было единственное место, где я надеялся найти помощь. Казалось, мои сердце и легкие вот-вот разорвутся.
К моему ужасу, ворота богадельни оказались закрыты. У меня не было времени стучаться и ждать, а ограда с обеих сторон была слишком высокой, чтобы вскарабкаться на нее. Я побежал дальше, поскольку ничего другого просто не оставалось. Справа от меня шел переулок, вдоль него тянулась глухая западная стена богадельни. Я свернул туда. Башмаки скользили на мостовой.
Там сбоку может быть калитка. Хорошо бы встретился кто-нибудь, обладающий достаточными полномочиями…
Меня по-прежнему преследовали. Судя по звуку шагов, два или три человека. Враги неуклонно приближались. Их прерывистое дыхание уже перемешалось с моим.
Переулок заканчивался часовней со свежими могилами вокруг нее на зеленой траве. Позади находился сад.
Не увидев выхода из сада, я побежал к часовне. Это было простое современное здание с колокольней. Дорожка привела меня к двери в юго-западном углу. Заметив, что дверь была полуоткрыта, я бросился внутрь, моля Бога, чтобы там оказался хоть кто-нибудь, кто мог бы защитить меня от преследователей.
Но часовня была пуста. Беленые стены, колонны, поддерживающие плоский свод. Я попытался закрыть дверь, но было уже слишком поздно. Я побежал к нефу. Преследователи вошли в часовню. Теперь они двигались шагом. Я остановился, поскольку смысла бежать не было.
Прежде чем я успел повернуться к ним лицом, что-то ударило меня в спину между лопатками. Да с такой силой, что я упал, задыхаясь. Шляпа и парик слетели с головы.
Я перевернулся на бок и сжался в комок, пытаясь защититься. Надо мной склонились двое мужчин, не подмастерья, на вид старше меня самого. Они были одеты как рабочие – в прочную простую одежду.
– Господа, – пробормотал я, – прошу, подумайте, что вы делаете. Вы ведь даже не знаете, кто я такой. Позвольте быть вашим другом и…
Один из них пнул меня в плечо. Я вскрикнул от боли и завалился на спину.
Я лежал на твердых камнях. Конечности ломило от боли. Я дышал тяжело, как собака на жаре. Однако, на удивление, чувствовал себя чуть ли не умиротворенным. Я был бессилен что-либо сделать. И просто разглядывал белый потолок. Прямо над моей головой было яркое пятно: расписной барельеф в центре свода.
Мужчины стояли по обе стороны от меня и смотрели вниз. Дверь на петлях скрипнула и снова захлопнулась. Шаги третьего человека медленно приближались к нефу.