Последний знаменный
Шрифт:
— На изготовку! — скомандовал Роберт. Его отряд насчитывал около сорока человек. — Прицел поверх голов. — Знаменные подчинились. — Огонь!
Залп прокатился в полуденном воздухе, и «боксеры» притихли, оглядываясь на тех, кто внезапно вмешался в их дело.
— Вперед! — подал очередную команду Роберт, и знаменные двинулись на толпу; сам он занял место в первой шеренге. «Боксеры» некоторое время обалдело глазели на них, а затем опомнились и начали выкрикивать угрозы и проклятия. — Разойдись! — закричал Роберт. — Иначе перестреляем вас всех.
«Боксеры» смущенно отступали по мере приближения знаменных, а Роберт подошел к европейцам.
— Скорее, — воскликнул он, — в представительство!
В группе было несколько женщин, и мужчины быстро повели их прочь. Именно эти мужчины и стреляли из револьверов, чтобы держать бесчисленную толпу на расстоянии, но ни одного выстрела по «боксерам» сделано не было. Вдруг одна женщина вырвалась.
— Мсье Баррингтон! — крикнула она. То была Моника.
— Почему вы до сих пор здесь? — удивился он. Роберт уже забыл, какой она чудесный ребенок — с мягкими золотисто-каштановыми волосами и блестящими зелеными глазами. — Вас должны были давно отправить на побережье.
— Мсье барон не хотел и слышать об этом, господин Баррингтон. Он сказал, что это покажет нашу слабость. Мсье... — Она взяла его за руку. — Я очень хотела уехать. Я так боюсь.
Один из бельгийцев вернулся за ней и взял девушку за руку, заговорив о чем-то на валлонском языке.
— Я должна идти, мсье.
— Вы говорите по-английски? — спросил Роберт бельгийца.
— В чем дело? Да. Ах! Вы — адмирал Баррингтон. И вы спасли жизнь этой молодой женщины, насколько я знаю. Мы вам благодарны, мсье. И будем еще более благодарны, если вы используете свое влияние на вдовствующую императрицу, чтобы она выдворила отсюда эти исчадия ада.
— Вам следовало уехать, пока у вас оставалась такая возможность, — сказал ему Роберт. Он взглянул на Монику, и в его воображении возникла жуткая картина, будто ее, обнаженную, волокут по улицам деревни за волосы перед тем, как на нее взгромоздится «боксер», а затем у нее отрежут груди перед еще живыми глазами. От этого видения ему стало дурно. — Вы хотите покинуть Пекин, Моника?
— Мсье?! — Ее глаза на миг вспыхнули, но огонь в них, тут же погас. — Мы не можем.
— Девушка права, — подтвердил бельгиец. — Барон де Винк объявил, что мы останемся, все без исключения.
— Вы, сэр, и ваш барон можете делать, что хотите, — отрезал Роберт. — Я привел эту молодую леди к вам под защиту. Похоже, вы не способны обеспечить ее безопасность, поэтому я продолжу заботиться о ней. До свидания, сэр.
Бельгиец уставился на него с открытым ртом, Моника реагировала также.
— Хотите пойти со мной, мадемуазель? — спросил Роберт. — Туда, где вы будете в полной безопасности?
— О да, разумеется. Но...
— У вас остались какие-нибудь вещи в представительстве?
— У меня ничего нет. Даже эту одежду мне дали на время.
— Тогда пойдемте немедленно. Вам все равно придется переодеться в китайское платье, когда мы будем покидать Пекин.
— Мсье, вы похищаете молодую женщину, — заявил бельгийский чиновник.
— Она хочет идти со мной, мсье, — поправил его Роберт.
— Она еще недостаточно взрослая, чтобы знать, что для нее лучше.
— А по-моему, она самая разумная из всех вас.
— Об этом насилии будет доложено! — кричал бельгиец. — Вы хуже «боксеров».
— Я ухожу с моими людьми, — сказал Роберт и показал в конец улицы, где собрались «боксеры» и выкрикивали свои угрозы. — Постарайтесь спрятаться в своем представительстве прежде, чем те ребята, которые зовутся «боксерами», вернутся.
Роберт без труда добрался до дома Чжан Цзиня и там официально представил Монику У Лай и Чжан Су. Обе посмотрели на бельгийскую девушку с некоторым подозрением.
— Она должна была уехать на побережье, — заметила Чжан Су.
— Совершенно верно. Но они не удосужились ее отправить. Поэтому мы сами ее отвезем, когда поедем домой.
— Вы не можете поехать, — напомнила У Лай. — Ниже по реке идут бои.
— Я твердо решил уехать, — сказал ей Роберт. — Как только этот отъезд удастся организовать.
И будь они все прокляты, подумал он, варвары, «боксеры» и Цины, без разницы. Он хотел только одного: вернуться к относительному миру и спокойствию Шанхая и рассказать отцу о случившемся с его старшей дочерью.
— Вас ожидают неприятности, мсье? — спросила Моника.
— Ничего, не такие уж значительные, чтобы я не мог справиться, — заверил ее Роберт.
Чжан Цзинь был настроен менее оптимистически.
— Что ты наделал? — потребовал он ответа, когда вернулся в тот день из Запретного города. — На тебя жалуются и «боксеры» и бельгийцы. «Боксеры» прислали гонцов сообщить Цыси, что ты стрелял в них. Бельгийцы обвиняют тебя в похищении женщины. Очень некрасиво, Баррингтон. Ты — женатый человек. И твоя жена — моя дочь.
Роберт недоумевал, какой же из аспектов ситуации вызвал у евнуха большую озабоченность. Он напомнил тестю, что Моника та самая девушка, которую он спас в прошлом месяце. На ее долю выпало суровое испытание, и он всего лишь решил помочь ей покинуть Пекин, дабы уберечь от новых бед. Чжан Цзиня это мало успокоило, хотя он и потер щеку, когда его представили Монике.
— Она очень красива, — не удержался он от комментария.
— Итак, если вы организуете мне транспорт, — сказал ему Роберт, — я буду благодарен. Мне вновь потребуются те же пятьдесят знаменных. И Сэньчолинь — он самый надежный парень. Таким образом — шесть сампанов. Постарайтесь посодействовать нам, и мы уедем немедленно.
Чжан Цзинь ушел, недовольно ворча. Так же всякий раз начинала ворчать и Чжан Су, завидев Монику, которая, в свою очередь, сидела в саду с отрешенным видом, ее лицо оживлялось только тогда, когда появлялся Роберт. Возвратившись вечером, Чжан Цзинь принес дурную весть.