Последняя неделя лета (Квинт Лициний 2 - вбоквелл)
Шрифт:
Тома рванулась, как куропатка, попавшая в силки. Поскольку Костя держал ее одной рукой, то ей удалось вывернуться из, пытающихся задержать ее, пальцев. Тома, ломанулась по лесу, не разбирая дороги, как молодая лосиха во время гона, прямо к палатке, где спала Яся, сходу заскочила внутрь и, всхлипывая, прижалась к ней. Та, не просыпаясь, обняла Тому. Тома замерла, тихонько перемещаясь, постаралась спрятаться за Ясей, не прекращая, при этом, как можно крепче прижиматься к ней.
– Том, ну пожалуйста, не обижайся, я больше не буду, - услышала она, доносящийся
– Ну, пожалуйста, не обижайся, ну нашло на меня. Ну не удержался я. Ну ты же сама видела как они там... Ну, завелся я, каюсь.
И после пазы горько добавил:
– Люблю я тебя. Не простишь - утоплюсь.
И, столько отчаяния было в его голосе, что она, как-то вдруг, сразу, бесповоротно поверила - да, утопится. Если она не простит. И да, действительно любит. Эти слова как холодным душем погасили ту смесь ярости и страха, которые начали разгораться в ее душе. И, несмотря на пережитый шок, душа ее стала заполняться, непонятным ей самой, торжеством.
– Ладно, не обижаюсь уже. Простила. Только, чтобы больше не смел, - сказала Тома после долгого молчания.
– Иди уж. Не маячь. Утопленник мне тут выискался, - и фыркнула.
Четверг, 25 августа 1977 г, ночь
Наконец ветер к ночи стих. Гладь моря напоминала зеркало, по которому пролегла серебряная дорожка, рожденная луной. Все море мерцало непонятными огоньками. Тома закрыла балконную дверь, подошла к комнате Яси, постучалась и, лишь услышав в ответ удивленное "да", вошла внутрь.
– Не спится?
– Куда уж тут спать, весь день отсыпались.
– ответила Яся.
– А чего ты стучишься? Как неродная прямо.
Тома попыталась свернуть к окну и отвернуться, чтобы скрыть сразу же вспыхнувший на ее щеках румянец.
– А классно мы с тобой съездили на ставок, я даже не ожидала. Раки какие! С пивом! А виноград! А какая у Марины брынза! М-м-м-м. Никогда такой не пробовала. А эти коврижки с творогом. Как они их называют? Ругувачки? Ну почему у нас такие не пекут? А эта икра из баклажанов? Как они ее называли? Манжа? Ты рецепт не записала? Я теперь фанатка их кухни. Даже не подозревала, что такая вкусная еда в природе бывает!
– Яся, была в прекрасном настроении, и тараторила, особенно не ожидая ответа Томы. Вдруг она заметила румянец Томы и, совершенно неправильно истолковав его, сказала с тревогой.
– А что вы делали, когда я заснула? А ну признавайся! Ты чего это раскраснелась?
– Я Маринку видела, - решилась рассказать Тома, только, чтобы скрыть истинную причину ее смущения.
– Ну и что? Я тоже Маринку видела. Что здесь такого?
– Я Маринку видела вместе с Михой...
И добавила, видя недоумения Яси, - В шалаше...
На лице Яси постепенно стало возникать понимание и, к удивлению Томы, она тоже покраснела.
– Что ты видела?
– прошептала Яся.
– Как это происходит?
– Да, - ответила Тома.
– Они там в шалаше... он ее... прям делал с ней... так как рассказывала Кузя...
– Ох..., - вздохнула пораженно Яся. И вдруг встрепенулась, - А как ты там оказалась?
– цвет лица у нее приобрел нормальный цвет, а взгляд приобрел остроту и проницательность Эркюля Пуаро.
Тома поняла, что спалилась по полной.
– Я... Я там по лесу гуляла, - видя постепенно возникающую на лице Яси недоверчивую улыбку, отчаянно добавила:
– С Костей. Мы с ним там целовались.
К своему удивлению, в ответном взгляде Яси, она увидела откровенную и неприкрытую зависть, а совсем не осуждение.
– Целовалась...- казалось, Яся прошептала это сама себе, - Это все? Что-то еще было? Рассказывай!
– в ее взгляде пропала зависть, а опять появилась острота и догадливость, но теперь уже Шерлока Холмса.
– Нет!
– закричала Тома, - Ничего больше не было! И никто со мной не делал то, что Миха делал с Маринкой! И не смотри на меня так! И вообще прекратим об этом! Я по-другому повод пришла.
– Ну, слава богу, - вздохнула облегченно Яся, - А из-за чего?
– Ты море с балкона видела?
– видя спокойствие Яси, сама успокоилась Тома.
– Как думаешь, что там за огоньки такие?
– Видела. Не знаю. Может водоросли какие...- ответила задумчиво Яся.
– А пойдем, посмотрим, - вдруг загорелась она.
– Боязно, - усомнилась Тома.
– Ничего не боязно! Мы уже почти три дня тут, и уже ясно, что ночью тут никто не ходит. Пойдем!
– решительно сказала она, вскакивая с кровати. Не слушая возражений Томы, она схватила ее за руку и потащила на улицу.
Песок мягко обволакивал ноги при ходьбе. Попадающиеся же под ногу ракушки заставляли вздрагивать и поеживаться. Тома убеждала себя, что именно от этого ей становится зябко и тревожно. Яся же, не обращая на такие мелочи внимания, упорно тащила ее к морю.
По мере приближения море становилось все волшебнее. Вся вода, казалось, светилась изнутри мягким светом. В прибое же она превращалась практически в сияние, разбиваясь на тысячи маленьких искорок, которые гасли и, тут же, возрождались вновь.
Красота...
– прошептала Яся, - Какая же красота.
Вдруг она повернулась к Томе, посмотрела ей прямо в глаза и сказала, каким-то осевшим голосом:
– Знаешь, а я всегда мечтала искупаться голышом в море. И, чувствую, если сейчас это не сбудется, то я не решусь уже никогда... Неужели решусь?
– она замолчала и робко взглянула на Тому.
– А ты, ты со мной пойдешь, если решусь?
Томе было реально страшно. Неведомое страшило ее. Ей было страшно снимать с себя все ночью на берегу. Страшно входить обнаженной в темную воду. Но она почувствовала, что если она сейчас скажет "нет", то между ней и Ясей ляжет невидимая, но уже не устранимая трещинка, которая потом может превратиться в провал.
Тем более, что Ясю еще никто не целовал, а ее уже да! Эта мысль, внезапно пришла ей в голову, наполнила ее душу гордостью и развеяла все сомнения.
И она, тщательно скрывая свои страхи, улыбнулась Ясе и мягко сказала: