ПОСЛЕДНЯЯ ОБОЙМА
Шрифт:
– Какого свидетеля?
– Боб прищурился, всматриваясь в стекла «Ягуара».
– Кто там в машине?
– Сидоров, - сказал я.
– Марк с его помощью провернул ограбление, а когда деньги были взяты, он выстрелил Сидорову в
живот, выбросил из машины. Но что-то помешало ему тогда добить Сидорова... И он попытался сделать это сегодня.
– И что случилось?
– Боб явно нервничал, ел меня глазами, переступал с ноги на ногу, то отходя назад к джипу, то
приближаясь вплотную ко мне.
– Что с Марком?
– Анна его застрелила.
– Что?!
– Боб схватил меня за плечи и затряс, словно спелую яблоню.
– Что ты несешь, кретин?!
– Убери руки, - попросил я. Боб отдернул кисти, будто получив разряд электрического тока, потом посмотрел мне в глаза
и прошептал:
– Я не верю. Я тебе не верю.
– Там, в машине, сидит Сидоров, - сказал я.
– Пошли, он все тебе подтвердит. А минут через пятнадцать и Анна появится,
все тебе расскажет сама...
Не дожидаясь, когда Боб откликнется на мое предложение, я повернулся и зашагал к «Ягуару». Шел и считал шаги. Шел и
вслушивался в звуки за спиной.
Один раз мне послышался шорох, и я сжал рукоятку «люгера» в кармане плаща. И шел, шел... Это длилось годами.
Пять шагов до «Ягуара». Череп с левой стороны раскалывается от боли.
Четыре шага. Что там делает этот чертов Боб? Почему он не идет за мной? Или он, как индеец, движется бесшумно? Или
аки ангел парит над землей?
Три шага. Пот заливает мне глаза. То ли от страха, то ли от усталости. А может, наступило внезапное потепление? Бабье
лето номер два?
Два шага. Я вижу лицо Сидорова, прильнувшее к стеклу. Он таращится на меня.
Шаг. Я смотрю в стекло, пытаюсь увидеть отражение того, что происходит за моей спиной. Но ничего не могу разобрать.
И тут я совершенно отчетливо слышу металлический щелчок...
И поворачиваюсь, вырывая «люгер» из кармана...
– Все, Костя, можешь повернуться!
– кричит Анна. Я поворачиваюсь и вижу, как она выходит из-за джипа. Ее пистолет
больше не направлен на Боба.
Тот размахивает руками и вопит:
– Что это вы тут устроили?! Что за спектакль?! Он мне наговорил какую-то чушь про Марка...
– Это не чушь, - отвечает Анна.
– Это совсем не чушь. Я бы даже сказала, что это правда... Костя!
– Она удивленно
смотрит на меня.
– Все в порядке, что ты...
А я не опускаю «люгер», хотя не могу точно поймать на прицел Боба. Звук металлического щелчка не дает мне покоя.
– Костя.
– Анна шагает ко мне, потом переходит на быстрый шаг.
– Все нормально...
– Ничего себе нормально!
– Боб воздевает руки к небу.
– Я думал, он собирается меня пристрелить! Я думал, это ловушка!
Я криво усмехаюсь: сам-то я думал точно так же про него. Но этот щелчок...
– Я слышал...
– говорю я подбежавшей Анне.
– Это я сняла пистолет со взвода, - отвечает она.
– Ах вот оно что...
– бормочу я.
Напряжение уходит. Стальной стержень, поддерживающий меня в вертикальном положении, растворяется где-то внутри
моего тела... Я становлюсь бесформенным куском студня и расползаюсь по блеклой траве...
Аккуратно кладу щеку на холодную землю. И засыпаю.
Глава 8
Я проснулся так, как выныривают купальщики из глубины темного холодного озера - торопливо, судорожно,
стремительно, стараясь как можно быстрее глотнуть легкими воздух.
Тело вздрогнуло, согнулось в поясе, и я ощутил легкую тошноту в сочетании с головной болью словно после долгой и
добросовестной пьянки.
– Добрый вечер, - сказал Боб. Это прозвучало приглушенно, как будто в ушах у меня торчали ватные затычки. Я
неуверенно поднял ладони и хлопнул себя по щекам. Это оказалось больно. Как и должно было быть. Стало понятно, что я
проснулся.
Только эта тяжесть в голове... Я поднял руки еще выше, ощупал череп. Какой-то он был не такой.
– Вы что, пришили мне чужую голову, пока я спал?
– хмуро поинтересовался я у Боба. Тот оторвался от рассматривания
картинок в журнале «Космополитэн» и продекламировал:
– Голова повязана, кровь на рукаве. След кровавый стелется по сырой траве.
– Туго замотали, медики хреновы, - пожаловался я.
– Чтобы не развалилась.
Я еще немного поворчал, а потом стал осторожно сползать со своего ложа, которое было составлено из двух древних
кухонных столов разной высоты. Из-за этого у меня теперь болела спина.
Разминая руками поясницу и переступая черепашьими шагами по полу, я осматривался. Место, в котором находились я,