Последняя принцесса Нуменора
Шрифт:
— Это в любое время опасно, — возразил Дориан, — но мы все равно привязываемся друг к другу, привязываемся даже к местам и вещам. Мы рождены в этом мире, чтобы наслаждаться и страдать вместе с ним, и переживать все житейские перипетии, иначе нам нет смысла здесь находиться. Не грусти. Это трудное время, может быть, самое лучшее для Лиэль, она счастлива.
Айрен понимала, что говорит он верно, но на сердце было беспокойно.
Исилдур и Лиэль встретились на рассвете. Юноша договорился с местными рабочими-виноделами, которые в тот день везли готовый продукт в новых яблоневых бочках в Арменелос, и те взяли их на повозку. Лиэль была одета под мальчика. Золотые кудри она обрезала без сожаления, а то, что осталось, стянула в хвост и спрятала под шляпу. Она была обворожительна, Исилдур любовался ею.
С эгоистичной простотой юности они не предупредили никого из домашних
Амандил иногда бывал в Арменелосе, хотя он не пользовался расположением у Фаразона и был отстранен от должности министра и советника. Фаразон знал, что Амандил потворствует элендили и даже эльфам, но в память о давней дружбе не смел ничего предпринять против него. В молодости они не раз выручали друг друга в бою. С годами их пути разошлись, но расквитаться с Амандилом Фаразон не осмеливался и терпел этого врага государства, несмотря на тонкие намеки Саурона. Существовало какое-то непонятное Саурону упрямство в людских душах, которое он, как ни пытался, не мог преодолеть. Люди, коварство и беспринципность которых порой приводили его в восторг, все же имели какую-то глупую зацепку, вроде клятвы верности, данной в детстве, через которую их совесть не позволяла им перешагнуть.
Амандил не слишком досаждал Фаразону, и тот сохранил с ним холодно-любезные отношения, но предупредил, что в целях безопасности его подчиненным не следует покидать Роменну, ибо никто не станет церемониться с ними, если им вздумается совать нос в другие районы Нуменора. Так было удобнее следить за отступниками и пресекать любые попытки мятежа. За Роменной установили неусыпный надзор, и Верные не решались организовать какой-нибудь заговор. «Время еще не пришло», «наши силы не равны», «если мы начнем сопротивляться сейчас, то солдаты короля расправятся с нами без пощады, а нас и так мало» — так говорили их мудрые лидеры, но горячая молодежь, хоть и подчинялась им пока, в душе бунтовала. «Лучшее время не наступит!» — говорили они друг другу. Исилдур стал для них героем: он совершил поступок, который все называли «немыслимым», — и дерево Нимлот живет, отчаянный парень невредим, а враг остался с носом! Значит, можно и нужно досаждать врагу!
Повозка, груженная бочками и дерзкими юнцами, подъ-ехала к городским воротам, и стражники занялись тщательной проверкой груза и его сопровождающих. Исилдур был готов к любому повороту дела, но сердце его сжималось при виде спутницы. Юноша, получившийся из Лиэль, был так по-эльфийски нежен и светел! Хоть бы никто ее не заподозрил. Но стражники были доброжелательно настроены, они конфисковали один бочонок «на пробу» и отпустили их с миром. Даже пожелали хорошенько развлечься в столице, куда приехал цирк с диковинными тварями из Средиземья. Роменна — город друзей осталась позади.
По прибытии в Арменелос влюбленные распрощались с виноделами, поблагодарив их за приятное путешествие, и договорились, что те заберут их на обратном пути через два дня, если за это время успеют сбыть «Роменское». Вино это было не крепким, но вкусным и очень востребованным у дам, так что торговцы рассчитывали привезти неплохую прибыль.
Был вечер, и Исилдур прежде всего показал Лиэль свой некогда любимый город, где она ни разу не была, а он помнил не только каждый дом и каждую улицу здесь, но и много легенд, связанных с этими местами. Лиэль выросла в тихой Роменне, с размеренной жизнью, просторами тучных пастбищ и знаменитыми виноградниками. Странными показались ей это скопище снующих по улицам людей, засилье камня и скудная зелень. Исилдур водил ее по паркам, танцплощадкам и открытым верандам, милым местечкам, где можно перекусить и послушать красивую музыку, он катал ее на лодках и каруселях. Была ночь, когда они добрели наконец до площади, где сейчас воздвигали храм Мелкору. Строительные работы были практически закончены, и людей на площади в этот час не оказалось. Они предстали один на один с сумрачным зданием, которое казалось живым и мерзким чудищем, чужим здесь и затаившимся на время, подобно спруту, отбрасывающему чернильный яд. Тронь его — и оно поползет по спящему городу, волоча за собой смертоносный шлейф. Купол храма едва светился, словно бледные кости под луной. Исилдур и Лиэль подошли ближе, вход в храм был открыт, но на них повеяло могильным холодом. Они помедлили, но все равно вошли. Внутри храма тоже никого не было, но тут стояли зажженные канделябры, которые немного освещали инкрустированные драгоценными камнями, как чертоги гномов, стены храма. Огоньки свечей поблескивали, отраженные в мириадах дивных самоцветов. По рядам для молящихся, расположенным по восходящей спирали, Исилдур и Лиэль поднялись наверх к алтарю. Над алта-рем — плоским черным камнем, находившимся в центре большой каменной чаши с желобками, высилась статуя Мелкора. Величаво-жуткой казалась она, темный плащ окутывал ее, а в железной короне, венчающей голову, сверкали во мраке три камня.
— Как они посмели?! — возмутился Исилдур. — Это совсем не соответствует истории. Разве Берен Лучник не вырвал один из сильмарилов из короны злодея, чтобы выкупить свою невесту Лучиэль? Отчего же все три камня сверкают в короне этого истукана?!
— Кто здесь? — гулко прозвучал голос, как бы в ответ на негодование Исилдура. Тут же эхо подхватило вопрос. Исилдур и Лиэль испуганно оглядывались по сторонам, ничего не соображая; отовсюду звучала эта фраза, словно сами камни допрашивали их или внезапно проснулась стража храма.
— Идем отсюда, — пробормотала Лиэль, и они стремглав вылетели прочь из зловещего места.
Исилдуру пришлось колотить в двери гостиницы около полуночи.
— Нечего шляться по ночам! — рявкнул хозяин вместо приветствия.
— Не хотелось слишком много платить тебе за постой, — объяснил как мог Исилдур.
Впервые Лиэль ночевала не дома, а в какой-то каморке, в гостинице для подмастерьев, на твердой и узкой койке. Это было захватывающее приключение! Все, что с ней происходило в последнее время, было просто замечательно. Она не могла уснуть, но старалась не разбудить Исилдура, на груди которого прикорнула. Он тоже был очень взволнован, чтобы спать, но не хотел потревожить сон Лиэль. Так и провели они ночь, заботясь о покое друг друга и думая каждый о своем, а впрочем, об одном и том же.
На следующий день, прогуливаясь по улицам города, они попали в настоящее столпотворение. Гремели призывно трубы, и все спешили туда, где на стыке улиц развевались разноцветные флаги и воздушные змеи, а красочные плакаты возвещали о каком-то из ряда вон выходящем событии. «В это время года не должно быть ярмарки», — недоумевал Исилдур.
— Это цирк из Средиземья приехал, тетеря! — вразумили его местные знатоки.
— Слютко Хохмач умеет потешить публику! Ты был на прошлой неделе на представлении?
— Да! По-моему, шерстяные коротышки самые уморительные! — переговаривались горожане между собой. Увлекаемые людским потоком, Исилдур и Лиэль приблизились к месту в самый разгар представления.
На высоких столбах вокруг арены, за которой раскинулся огромный шатер из яркой парусиновой ткани, зазывалы громко выкрикивали нескладные стихи. Ни один из них не перебивал другого, живописуя публике все редкостные номера, которые предстояло исполнить циркачам:
Сюда, сюда! Без промедленья! Слюдко Хохмач дает представление. Чучела из Средиземья Вам для увеселенья! Смотри, как Бобла и Груда Друг друга тузят, паскуды, Ты пуп надорвешь от смеха, Чудесная будет потеха! А вот такого урода В слезах создавала природа. В массивном теле — маленький ум, Вот наш герой — тролль Хрумодрум. Пиво лакает Вилли Жбан, Того и гляди треснет, болван! Знатная тут веселуха, Смейся от уха до уха. А как хороши мохнатые ножки, Желает девица по пояс сапожки, В такую красотку нельзя не влюбиться, В очередь все, кто хочет жениться! Коль приуныл от Замогильного Голоса, То не робей, подпали ему волосы! Пощекочи ему пятки — Пустится в пляс вприсядку!Вот на сцену кубарем выкатились два странных существа человеческого роста, но полностью обросшие шерстью и сгорбленные, с руками, слегка не достающими до пола. Их лица напомнили Лиэль летучих мышей, она отшатнулась в ужасе.
— Кто это? — спросила она Исилдура.
— Это орки, — ответил тот.
Следом за орками из шатра появился грузный мужчина с роскошной черной бородой, его живот гордо выпячивался вперед, как парус, надутый ветром. В левой руке он сжимал кнут. Толпа вокруг заулюлюкала, приветствуя брата хозяина цирка.