Последняя принцесса Нуменора
Шрифт:
— Эй, Громилло! Что ты нам покажешь? Хлестани их, Выдрыч!
— Все ли сделали ставки? Не скупитесь! Мои ребята в отличной форме! Разве Выдрыч привез бы вам из Средиземья какой-то хлам? Мы уважаем нашу почтенную публику. Это самые отборные, самые драчливые орки! Других таких не сыскать! Они друг друга смертельно ненавидят! Посмотрите сами, как они отдубасят друг друга!
— Бобла Живодер! — ударил он кнутом орка, который был худее и выше. Тот взвыл и выкрикнул что-то непотребное на своем наречии.
— И Груда Синежил! — подобным же образом
— Что же это делается?! — воскликнула Лиэль. — Какое варварство! Он не смеет издеваться над ними!
— Тихо ты! — зашикали на нее. — Это отродье! Орки! Наши люди страдали от них в Средиземье. Их пакостное племя заслужило еще не таких побоев! Нашла кого жалеть, — старый воин, неодобрительно смерив Лиэль взглядом, зло сплюнул.
— Но это живые существа, — упрямилась Лиэль.
Исилдур крепко сжал ее запястье. Он ненавидел орков не меньше, чем все вокруг. Но Лиэль была права, что-то противоестественное происходило на их глазах. Он бы не удивился, если бы орки в своем стане устроили подобное развлечение с пленными рыцарями, это в порядке вещей у таких бесчувственных жестоких тварей. Но чтобы свободолюбивые нуменорцы предвкушали избиение двух загнанных в угол пленников и издевались над ними публично, платили деньги за такое сомнительное увеселение — такое не укладывалось в голове.
Возмущенная Лиэль не хотела участвовать в этом гнусном мероприятии, но вырваться из плотного кольца вошедших в раж зрителей было не так просто. На сцене орки катались в одном шипящем и сквернословящем клубке, вокруг летели клочья шерсти, толпа улюлюкала, задние ряды напирали на передние. Казалось, еще немного, и нуменорцы сами ринутся на сцену, чтобы добавить тумаков дерущимся оркам.
Исилдур и Лиэль оказались буквально придавленными к самой сцене.
Раздался оглушительный рев, и вдруг толпа, безумствующая доселе, на какое-то мгновение совершенно стихла. А потом все захохотали. Оказалось, что Бобла Живодер отгрыз кусок уха Груде Синежилу, и кусок кровавого мяса шлепнулся на помост. Несчастный Груда, едва оправившись от боли, подполз к нему и старался прикрепить на место. Весть о забавном происшествии облетела присутствующих и всех, кто сам не мог разглядеть детали боя, хохот не прекращался. Лиэль негодовала: только лицо ее друга было непроницаемо суровым, как маска, все остальные смеялись до слез.
— Сегодня победил Бобла! — загремел Выдрыч, перекрывая смех толпы своим басом.
— Да, да! — подхватили парни на шестах.
Сегодня победил Бобла!
Груда теперь без уха.
Лежит он, как дохлая вобла,
Наверно, лишился слуха!
Двое помощников увели огрызающихся орков со сцены. Груда все подвывал и, наверное, угрожал Бобле.
Когда веселье поутихло, Громилло объявил следующий номер:
Мы славно хохотали,
Ну а теперь поплачем.
Вот Замогильный Голос,
С таким не жди удачи.
Из шатра на сцену выпихнули маленького щуплого человечка. Его ноги сплошь поросли ровной коричневой шерстью, но в остальном он был, как все люди, только ростом по пояс взрослому мужчине. Человечек этот все прикрывал голову, как будто боялся побоев или стеснялся зрителей.
Вот Громилло дернул его за локоть и подпихнул поближе к краю арены. Тот отнял руки от лица и поморщился от стыда или от боли. Лиэль увидела самое трогательное и несуразное в мире личико. На какое-то мгновение они встретились глазами.
— О, Эру! — Лиэль повернулась к Исилдуру. — А это кто?
— Не знаю, — беспомощно развел тот руками.
— Не трогайте меня! — заговорил артист на общем наречии.
— А что нам за это будет? — глумился Громилло. — Ну-ка повтори, что ты там напророчил всем в прошлый раз?
— Ничего путного с тобой уже не будет! — горестно воскликнул Замогильный Голос, воздевая руки к небу. — Пусть разорвет тебя грыжа, выпадут все зубы и ногти и собственные дети сведут тебя в могилу.
— Ты бы придержал язык, крысенок, объедаешься моим дармовым хлебом да огнивку хлещешь и тут же хаешь своего благодетеля! Не стыдно?
— Я раб здесь, а ты не благодетель, и все вы, — он обвел толпу взором, полным муки, — все вы — варвары, раз позволяете себе глумиться над свободными народами Средиземья. Всех вас сгубит гордыня, канете в бездну и достанетесь голодным духам!
В выступающего полетели фисташки и яблочные огрызки. Для толпы трагичные речи Замогильного Голоса казались смехотворными.
— Он возомнил себя Свободным народом! — давились они смехом.
— Эй, говорящий кролик, из какого ты племени? Слыхал я, живете вы в норках и никогда не скидываете шкуры. Тебе ли, полуживотное, обзывать нас варварами?!
— Ты лучше покажи нам фокус, а то мы скормим тебя голодным духам, долго ждать не придется!
Тут Лиэль не выдержала, выскочила на сцену и бросилась к Громилле. Исилдур поспешил вслед за нею.
— Отпусти его немедленно! — потребовала Лиэль. — Это бесчеловечно так издеваться над бедняжкой!
— Какой сердобольный парнишка! — изумился Громилло Выдрыч, предвкушая скандал и еще больший успех у публики. — Отпустить я его не могу, он мне дорого достался, а вот продам с удовольствием! Он уже всех достал, даже почтенную публику… Счастье будет от такого добра избавиться!
Исилдур бросил Громилле кошелек — он не взял с собой много денег — они ведь ехали в город под видом простых виноградарей.
— Надеюсь, этого хватит? — процедил он.
Громилло, не спеша, открыл кошель и расхохотался.
— Семь луаров! В жизни не видывал столько денег сразу! Вот уж подкатила фортуна…
Толпа засмеялась, Исилдур покраснел от злости.
— Забери свои гроши и не мешай людям веселиться! — Громилло протянул кошелек Исилдуру.
— Тогда возьми это! — и храбрая Лиэль сорвала с груди золотой медальон прежде, чем Исилдур смог предостеречь ее. — И отпусти несчастного!