Последняя тайна храма
Шрифт:
– Здравствуй еще раз, Исаак, – сказала Лайла, мягко положив ладонь ему на плечо. Она подождала немного и спросила: – Можно нам посмотреть твою книгу? Ну, которую Ханна оставила. Ты не против?
Она волновалась, думая, что он испугается и не захочет отдавать книгу. Вопреки ее опасениям Шлегель облегченно вздохнул, словно освободившись от тяжелого груза, и медленно поднял руки, позволив взять книгу с коленей. Бен-Рой наклонился вперед и вытянул шею.
На мятой бумажной обложке с простым контурным рисунком сосны на зеленом фоне было написано по-английски: «Летние прогулки по национальному парку Берхтесгаден». Лайла удивленно посмотрела на Бен-Роя и открыла страницу с содержанием книги.
В книге рассказывалось о десяти маршрутах, причем рядом отмечалось название соответствующей тропинки (Кенигзее, Вацманн, Вайсс-Танне) и цвет, которым она маркировалась. Последний маршрут – Хоэр Гролль – был отмечен желтым цветом.
– Смотри на желтое, – прошептала Лайла, и сердце ее заколотилось.
Бен-Рой ничего не сказал, но обошел скамейку и сел подле палестинки. Она стала быстро листать книгу.
– Тропа Хоэр Гролль, – произнесла она, дойдя до нужного раздела, и положила книгу на колени.
Описание маршрута предварялось чернильным рисунком, в данном случае горы с плоской, скалистой вершиной, вправо от которой уходил круто изогнутый спуск, заканчивавшийся обрывом с маленьким домиком на самом его краю. Далее следовали основные факты о маршруте («длина– 19 км, время прохождения —5—6 часов; уровень сложности – 3 из 5 возможных»), карта со змеевидной пунктирной линией и шесть страниц текста, в подробностях описывающего все достопримечательности тропинки. На четвертой странице раздела последний параграф был выделен на полях жирной карандашной линией. Лайла вслух зачитала этот отрывок:
– «Перейдите через дорогу и поверните в обратном направлении, обойдя заброшенную водонапорную станцию. Через тридцать минут восхождения по местами крутому склону вы окажетесь у входа в заброшенный солевой рудник Берг-Ульмверк (подробнее о традиции соледобычи в регионе см. Предисловие, стр. 4). При хорошей видимости видна величественная вершина Хоэр Гролль (2522 м), справа – крыша и радиомачта бывшей резиденции Гитлера „Кельштайнхаус“, или „Орлиное гнездо“ (см. вставку). Внизу открываются изумительные виды на Оберзальцбург, Берхтесгаден и долину реки Берхтесгаденер Ахе. Далее тропа сворачивает влево и проходит мимо небольшой пирамиды из камней (см. вставку)».
Лайла и Бен-Рой обменялись смущенными взглядами, дивясь про себя, какое отношение эта информация могла иметь к Дитеру Хоту и меноре. Журналистка перевернула страницу. Вставка наверху также была подчеркнута красным карандашом. Выделенный жирным шрифтом заголовок гласил: «Скелеты Хоэр Гролля». Еще раз недоуменно взглянув друг на друга, Лайла и Арие обратили глаза к тексту.
«На этом месте в мае 1961 г. несколько туристов обнаружили шесть человеческих скелетов, после того как необычайно мощный ливень размыл насыпь под погребением, где они были захоронены. Все захороненные были мужчинами, умершими от огнестрельных выстрелов. По фрагментам одежды удалось установить, что убитые были узниками концлагеря, однако ни их личности, ни причина появления трупов у подножия Хоэр Гролля неизвестны. Ныне шестеро расстрелянных мужчин покоятся на берхтесгаденском кладбище. При прохождении этого места в память о погибших принято возлагать небольшой камень».
Несколько секунд они молча переваривал и прочитанное, затем в один голос воскликнули: «Узники Дахау!»
Кинув книгу Бен-Рою, Лайла схватила свою сумку, вынула блокнот и стала лихорадочно шелестеть его страницами.
– Жан Мишель, – сбивчиво бормотала она, пробегая по своим беглым записям, – говорил, что… нацисты…
Палестинка нашла нужное место и, водя указательным пальцем, начала читать вслух:
– «В конце войны нацисты посылали награбленные сокровища за границу или прятали их в засекреченных пунктах в самой Германии, обычно в заброшенных каменоломнях ».
На мгновение их взгляды снова встретились, и, как от внезапного рева сирены, оба неистово завертелись. Лайла схватила книгу и начала трясущимися от волнения пальцами записывать координаты расположения каменоломни, но, нацарапав пару нелепых закорючек, вырвала лист и стала писать заново. Бен-Рой вскочил на ноги и, носясь по холмику и размахивая левой рукой, быстро заговорил по телефону.
Через пять минут все было готово: он забронировал два места на рейс в 11.15 из аэропорта Бен Гурион в Вену, оттуда – на местную линию до Зальцбурга, ближайшего к Берхтесгадену аэропорта, где уже выписана напрокат машина. Исключая непредвиденные задержки, они во второй половине дня должны быть в Германии.
– Поторопись, – крикнул Бен-Рой, устремляясь вниз с холма. – Следующий рейс только завтра!
– А как же Халифа?
– На хрен он нам нужен? Мы и так все знаем.
Он скрылся за изгибом холма. Лайла повернулась к Шлегелю, который все это время молча и неподвижно созерцал поросшие лесом вершины. Она взяла его за руки и положила книгу обратно на колени.
– Спасибо тебе, Исаак, – прошептала Лайла. – Мы не подведем Ханну. Обещаю.
Поколебавшись некоторое время, она наклонилась и поцеловала его в щеку. Он едва заметно качнул головой и прошептал что-то настолько тихо, что Лайла не смогла расслышать. «Сестричка» – так ей показалось, но она не была уверена. Лайла отпустила руку Шлегеля, встала со скамьи и спешно последовала за Бен-Роем – сначала вниз, к больничному корпусу, и оттуда на улицу. Подбежав к машине, она бросила в придорожный мусорный бак выдранный из блокнота лист, который все это время был зажат у нее в кулаке, и, запрыгнув на сиденье, громко хлопнула дверью. Ави Штейнер, притаившийся напротив, за гаражом, подождал, пока они скроются из вида, перебросился парой реплик со связным по рации и, подъехав к углу улицы, вылез из машины. После этого он достал скомканный листок бумаги из бака.
Иерусалим
Телефон зазвонил, когда Хар-Зион втирал лечебную мазь в плечи и торс, выглядывая в окно своей квартиры. Он потянулся к трубке, и гримаса боли исказила его лицо: сколько ни смазывай тело, кожа все больше стягивается, став особенно тугой за последние несколько месяцев. По мере того как он слушал говорившего в трубку человека, болезненное выражение его лица сменилось напряженным вниманием, перешедшим в радостную улыбку.
– Готовь «сессну», – сказал он наконец. – И скажи нашим приятелям в аэропорту, что надо загрузить буксир. Жди меня через двадцать минут внизу. О да, Ави, я поеду. Я непременно поеду.
Он положил трубку на место и, выдавив на ладонь еще сгусток крема, стал размазывать его по животу, всматриваясь в купола и башни Старого города и едва заметный вдали прямоугольник Западной стены. На долю секунды Хар-Зион предался сладким фантазиям: армия, великая победоносная израильская армия, вся из детей Божьих, маршем проходит мимо стены, торжественно неся менору, а затем поднимается на Храмовую гору, дабы уничтожить арабские святыни. Он быстро очнулся от своих мечтаний и, закрутив крышку на банке, пошел одеваться.