Последняя тайна храма
Шрифт:
– Давай же, твою мать, вылезай!
Секунду он приходил в себя, стараясь быстрее вернуться из прошлого в суровое настоящее. Протрезвев, Арие распахнул «бардачок», схватил пистолет и, озираясь, выбрался на улицу, где, пронзительно визжа шинами на повороте, пытался улизнуть от преследования черный «мерседес».
Засаду готовили больше месяца, даже приблизительно не зная даты – информатор только намекнул, что товар доставят ночью в район Львиных ворот. Прикидываясь бродягами, мусорщиками, туристами, любовниками, полицейские терпеливо караулили по ночам, как охотники, поджидающие жертву. Три ночи подряд сидел Бен-Рой в припаркованной на дороге к воротам машине, кося под арабского таксиста и прихлебывая спиртное из фляжки. И вот, когда жертва была готова прыгнуть в капкан, он заснул.
– Проклятие! – костерил себя Бен-Рой, взбираясь вверх по холму вслед за мечущейся в агонии машиной, запертой со всех сторон полицейскими автомобилями со сверкающими огнями. Он сбросил с головы куфию и рванулся что было сил вперед.
– Стреляй по шинам! – хрипло скомандовал голос в наушниках.
Бен-Рой уперся локтями в колени и навел пистолет. Руки дрожали от водки, и, пока он смог совладать с ними, прозвучали три выстрела – один со стены над воротами и два – со стороны кладбища, где прятался наряд полицейских. «Мерседес» беспомощно ударился передом о стену. Спустя мгновение из дверей машины высунулись трое палестинцев, поднимая вверх руки.
– Удрубу ааль ард! Сакро айюнк! [32] – приказал по-арабски голос в громкоговорителе.
Вылезшие из машины люди послушно опустились сначала на колени, а затем на живот. Из кустов выскочили десятка два полицейских и, скрутив арабам руки за спиной и нацепив наручники, стали их обыскивать.
– Отлично, мы их взяли, – зашипело в наушниках. – Молодцы, ребята.
Отдышавшись, Бен-Рой сунул пистолет в кобуру и побрел к подстреленному «мерседесу», теребя пальцами миниатюрную серебряную менору, висевшую на шее.
32
На землю! Глаза не открывать! (араб.)
– Спасибо, что не ушел, – бросил ему жилистый мужчина, державший мертвой хваткой одного из задержанных.
– Связь ни к черту, – проворчал Бен-Рой, вытаскивая наушник. – Ничего не слышно.
– Да, да, – сказал жилистый, окинув его скептическим взглядом.
Бен-Рой посмотрел вслед напарнику, уводящему задержанного палестинца к полицейскому микроавтобусу. Он хотел было пойти за ним, но затем, не желая мешать, остался стоять один, растерянный, без дела, среди суетящихся полицейских. Его грызла неуверенность в собственных действиях, в необходимости присутствия здесь. Впрочем, по большому счету скоро Арие стало на это наплевать. Он хорошо знал подобное стыдливое чувство никчемности и ненужности. В первый раз так было в школе, когда он намочил штаны и его при всех заставили выйти из класса. Он говорил себе тогда, что лучше бы не родиться, чем жить такой жизнью, чувствуя себя лишним на земле. То же самое он говорил себе и в ту ночь, стоя с лилией в руках над ее телом.
Бен-Рой сел в машину и, бросив на прощание растерянный взгляд на копошащихся вокруг «мерседеса» людей, завел мотор и поехал вниз по склону холма, свернув на Офельскую дорогу. По левую сторону от него уходил вниз колодец Кедроновой долины, тенистой и заросшей деревьями; справа, за огибавшей дорогу трехметровой насыпью, устремлялся вверх холм с мусульманским кладбищем, за которым виднелись купающиеся в лучах прожекторов стены Старого города. Арие надавил на педаль газа и переключил коробку передач на третью скорость. Проехав метров сто, он снова сбавил обороты и, удерживая руль одной рукой, потянулся за фляжкой. Несмотря на то что большая часть ее содержимого растеклась по брюкам и кабине, на самом донышке еще поблескивали капли жидкости, которые, разумеется, нельзя было оставить. Он еще сбросил скорость и вылил в себя остаток водки, кривясь от жгучего привкуса.
– Ненавидишь меня, ты, жалкая тварь, – пробормотал Арие злобно.
Убедившись, что из вертикально склоненной надо ртом фляжки больше ничего не капает, он кинул ее на заднее сиденье и выжал до предела газ, резко крутанув при этом руль, чтобы выровнять траекторию чуть было не заехавшей на встречную полосу машины. В ответ на его истеричные маневры встречный грузовик начал бешено сигналить.
– Урод! – огрызнулся Бен-Рой, нажав в отместку на свой гудок. – Все вы уроды!
Грузовик, сверкая габаритами, исчез так же быстро, как и появился. В тот же моменте примыкавшей к дороге насыпи сорвалось нечто, показавшееся Бен-Рою поначалу зверьком. Притормозив, он взглянул в зеркало заднего вида и проехал еще метров пятьдесят, прежде чем опознал в скорчившейся фигурке человека. Затуманенная алкоголем и разрозненными мыслями голова соображала чертовски медленно, и Бен-Рой потратил не меньше полминуты, чтобы догадаться, что держащийся за ушибленную при прыжке ногу человек – скорее всего скрывающийся от полиции наркоделец.
– Эй, на связи! Здесь еще один, бежит к Кедрону, – прокричал Бен-Рой в микрофон и, не услышав в ответ ничего, кроме треска, добавил: – Повторяю: еще один уходит в сторону Кедрона. Требую подмогу.
Наушник потрещал несколько секунд, пока сиплый голос не дал подтверждения запроса. Бен-Рой положил наушник с микрофоном в карман, вытащил пистолет и выпрыгнул из машины. К тому времени палестинец, поняв, что его обнаружили, пересек проезжую часть и рванулся по узкой тропинке в Кедронскую долину. Полицейский побежал вдогонку, еле-еле проскочив между набитым баклажанами грузовиком и двумя такси. Еще год назад, пришпоренный порцией адреналина, Бен-Рой мчался бы вперед, как ягуар. Сейчас, потолстевший и одрябший, неуклюже перебирая ногами, он лишь проклинал себя как безумный и с каждым метром все больше задыхался.
Оказавшись на тропинке, он увидал вдалеке хромающую фигурку палестинца. Между ними было не меньше сорока метров. Будь он в хорошей форме, Бен-Рой вмиг нагнал бы травмированного наркодилера, но сейчас полицейский сам выбивался из сил. Для стрельбы же было слишком далеко. Оставалось лишь стараться не упустить беглеца среди раскинувшихся по склону Масличной горы древних гробниц.
Впереди вспыхнули синие огни, и беглец, блокированный с этого направления, перелез через стену и попытался замести следы, плутая в нижней части долины. Заметив его справа под собой, Бен-Рой прыгнул на крутой, поросший травой склон и понесся навстречу. Беглец ринулся влево, цепляясь за каменистый спуск рядом с пирамидальной гробницей Захарии и взбираясь все выше. Полицейский продолжил преследование, стараясь найти опору в рыхлой песчаной почве, жестоко карябая руки о булыжники и колючки. На полпути силы окончательно покинули Бен-Роя, и он, будто машина с опустевшим баком, замер, беспомощно наблюдая, как палестинец скрывается на верху холма.
– Черт! – прорычал Арие. – Черт, черт, черт!
Задыхаясь в чудовищном приступе удушья, он попытался проползти несколько метров на четвереньках, однако вскоре рухнул навзничь под сросшимися стволами акаций.
– Ха-ха, Бен-Рой! – раздался над ним в ту же минуту презрительный хохот. – Ей-богу, моя бабка и та бегает быстрее!
Открыв глаза, Арие увидел над собой жилистого следователя, с которым говорил несколько минут назад. С ним были еще четверо полицейских в форме, двое из них держали за руки беглого палестинца. Жилистый детектив протянул ему руку, но Бен-Рой лишь гневно отмахнулся:
– Да пошел ты, Фельдман!
Он с усилием приподнялся и сделал шаг в сторону ускользнувшего от него палестинца. Парень оказался моложе, чем он думал. Его левый глаз начал раздуваться и чернеть, губа была рассечена. Фельдман кивнул полицейским, и они крепче стиснули локти арестованного.
– Ну что, врежь ему, как ты умеешь, – подмигнул детектив Бен-Рою. – Мы ничего не видели.
Бен-Рой посмотрел на Фельдмана, затем на палестинца. О, как же он любил мочить их! Показывать этим ублюдкам, кто они такие на самом деле. Ничтожные твари. Он сделал еще полшага вперед, сжимая кулаки, и тут тихий голос прозвучал у него в ушах и перед глазами предстал мимолетный образ прекрасной сероглазой женщины. Доля секунды – и голос пропал, образ растворился.