Последняя тайна храма
Шрифт:
«Зачем я все это затеял?» – допытывался он у себя, втягивая сигаретный дым глубоко в легкие и рассматривая равномерно сгибающегося и распрямляющегося крестьянина с турией [34] на поле, которое он недавно проехал.
Женщина вернулась через несколько минут. Халифа был почти уверен в отрицательном ответе, однако, к его удивлению, она повела инспектора за собой, предварительно заставив выбросить недокуренную сигарету. Всем своим видом она давала понять, что полна возмущения.
34
Турия – мотыга (араб.)
– Полковник очень слаб, – коротко сказала домоправительница, пока они петляли по комнатам. – Его лишь позавчера выписали из больницы, и врач запретил ему волноваться.
Они вошли в просторную солнечную комнату с плиточным полом и свисавшим с потолка украшенным светильником. В дальнем ее конце, за стеклянными дверьми, открывался вид на цветущий сад.
– Он там, – сказала женщина, указывая в сторону сада. – Я принесу чай. Ни в коем случае не курите.
Она взглянула в глаза Халифе, чтобы убедиться, что он внял ее предупреждению, и удалилась из комнаты.
Халифа простоял некоторое время, разглядывая большую фотографию в рамке, на которой Мафуз пожимал руку президенту Мубараку, и направился в сад. За идеально подстриженным газоном, обрамленным рядами розовых и желтых роз, с берега реки выступал небольшой деревянный причал. На нем стояло кресло, защищенное от палящих лучей полуденного солнца тентом в бело-зеленую полоску. Инспектор наскоро прошептал молитву и уверенной походкой пошел к лежащему под зонтиком человеку.
– Я жду тебя уже неделю, – заявил полковник сиплым голосом.
Халифу шокировало, как сильно сдал Мафуз. В растянувшемся на пухлых подушках и сжимавшем кислородную маску человеке со сморщенной, выцветшей кожей невозможно было узнать широкоплечего мускулистого богатыря (за ним ходило прозвище Бык из Эдфу), каким инспектор видел полковника последний раз – лет пять назад. Голова полысела, почти все зубы выпали, кожа на щеках обвисла, а яркие глаза потускнели и даже потеряли насыщенный коричневый цвет.
– Не много от меня осталось, – сказал Мафуз безрадостным голосом, заметив удивление на лице Халифы. – Мочевой пузырь, кишку, легкое – все удалили.
Он раскашлялся и, подтянув кислородную маску к лицу, нажал на кнопку и начал глубоко вдыхать.
– Мне очень жаль, – смутившись, проговорил Халифа. – Я не знал.
Мафуз еще с минуту дышал через маску, наблюдая за медленно плывущим по реке вард-и-нилом [35] . Наконец дыхание стабилизировалось, он снял маску и кивком указал Халифе на кресло.
– Мне остался месяц, – проскрежетал Мафуз. – Максимум два. С морфином дела еще так-сяк.
Халифа от растерянности не знал, что сказать.
35
Вард-и-нил – «цветок Нила»; распространенное в Египте водное растение (егип.)
– Мне очень жаль, – повторил он. Мафуз невесело ухмыльнулся.
– Это кара, – прохрипел он. – За все приходится платить.
Не поняв, что имеет в виду больной полковник, Халифа хотел переспросить, но в этот момент из дома вышла домоправительница с двумя чашками чая на подносе. Она поставила их на низкий деревянный столик, поправила подушки, на которых лежал полковник, и, бросив недобрый взгляд на Халифу, опять удалилась.
– Стерва, – пробормотал Мафуз, когда женщина вышла. – Не принимай на свой счет – она со всеми такая.
Он лег на бок и дрожащей рукой потянулся к чашке. Та стояла слишком далеко, и Халифа подал ее полковнику.
– Как миссис Мафуз себя чувствует? – спросил он.
– Умерла. В прошлом году.
Халифа опустил голову и потупил взор. Он даже предположить не мог ничего подобного.
Мафуз глотнул чаю и посмотрел на Халифу, подняв глаза над чашкой.
– Думаешь, не стоило приходить? – прохрипел он, угадав его мысли. – Старик достаточно намучился, ему не до моих проблем. А, так ведь?
Халифа пожал плечами, наблюдая за тем, как плещется мутная вода под помостом.
– Вы сказали, что ждали меня, – пробормотал он. Мафуз пожал плечами.
– Хассани звонил. Рассказал обо всем. О том, что ты решил поднять дело Шлегель. Ты не мог не прийти – я же тебя знаю, Халифа.
По его лицу пробежала болезненная улыбка, и он разразился новым приступом кашля, так что чашка затряслась в руке, разбрызгивая капли чая на джеллабу. Жестом попросив Халифу поставить чашку обратно и натянув маску, Мафуз начал медленно вдыхать кислород. Инспектор отвернулся и посмотрел на реку. Вид был великолепный: синевато-черная вода, тихо шуршащие заросли камыша, длинная фелюга, скользящая к противоположному берегу и парусом будто прижимающаяся к небу, словно щека к подушке.
– Единственное мое утешение – этот вид, – произнес Мафуз дрожащим голосом, заметив, куда обращен взгляд Халифы. – Все же немного легче умирать, имея такую красоту перед глазами.
Он сменил маску и стал снова жадно вдыхать, как выброшенная на берег рыба. Халифа сделал глоток чаю и потянулся в карман брюк за сигаретами, но, вспомнив строгий наказ домоправительницы, спохватился и сложил руки на коленях. На другом конце сада пчела перелетала с цветка на цветок, усердно собирая пыльцу.
Наконец Мафуз отдышался и отвел маску от лица. Тогда Халифа протянул ему свой отчет.
– Хотел показать вам, сэр.
Мафуз взял скрепленные листы бумаги и, морщась от боли, присел, заняв более удобное положение для чтения. Он читал медленно, перелистывая страницы дрожащими пальцами. Дойдя до последнего абзаца, полковник отложил отчет на помост и откинул голову на подушки.
– Я всегда это подозревал.
Слова прозвучали так тихо, что Халифа подумал, будто ослышался.
– Подозревали?
– Что ее убил Янсен. Всегда подозревал.
Халифа смотрел ему в глаза, застыв от изумления. На лице Мафуза появилось нечто вроде улыбки.