Последняя тайна храма
Шрифт:
– А потом?
Топпинг вздохнул:
– К сожалению, с середины двенадцатого века источники хранят молчание. Единственный документ из написанных после 1150 года, где фигурирует название «Кастельомбр», – «Хроника Гильома де Пелисона». В ней описывается, как в 1243 году, во время Крестового похода против катаров, замок был до основания разрушен, род Кастельомбров истреблен, а их владения распределены между семьями других феодалов. Но о сокровище или тайне – если вам угодно это так называть – ни в «Хронике», ни где бы то ни было еще больше не говорится.
Он ненадолго прервался и взглянул в записи.
– Во всяком случае, так я считал вплоть до недавнего времени, когда наткнулся на одно крайне любопытное место в протоколе инквизиции, который изучал в Парижской национальной библиотеке.
Снаружи раздался глухой удар: башенный колокол пробил половину шестого.
– Вы что-нибудь знаете о катарах? – спросил Топпинг.
– Немного, – сказала Лайла. По пути она просмотрела книгу, купленную в Иерусалиме; кроме того, нашла немало материалов по этой теме в Интернете. – Знаю, что катары – секта еретиков, имевшая большую популярность в Лангедоке в двенадцатом-тринадцатом веках. Они считали, – она сверилась с записями, сделанными в самолете, – что Вселенной правят два бога: бог света и бог тьмы – и весь материальный мир создан богом тьмы. Католическая церковь повела против них Крестовый поход, и катары в конце концов засели в замке Монсегюр. Еще ходят слухи, будто перед тем, как крестоносцы взяли замок, катары сумели тайно вынести оттуда какое-то фантастическое сокровище. – Лайла посмотрела на профессора. – Боюсь, это все.
– Ну что вы, это совсем не так мало. Смею вас уверить, что большинство и этого не знает.
Некоторое время они молчали. Затем, мотнув головой, Топпинг подошел к холодильнику и достал пиво.
– Вы точно не хотите? – окликнул он ее.
– Ну ладно, давайте, – согласилась Лайла.
Он открыл бутылки и, протянув одну Лайле, сел напротив. Топпинг выпрямил свои длинные ухоженные ноги, так что между его ступней и ее креслом оставалось не более дюйма.
– О сокровище катаров строили самые разные догадки, – сказал он, продолжая свой рассказ. – Некоторые достаточно основательные, другие – просто чистая фантастика. Кто-то предполагает, что это были мешки с золотом, кто-то – что тайные религиозные тексты, еще кто-то даже возомнил, будто катары прятали Святой Грааль. Информация из источников, так же как и с тайной Кастельомбра, настолько скудна и расплывчата, что позволяет придумывать самые дикие объяснения.
Он сделал глоток пива.
– О сокровище катаров нам известно из признаний выживших защитников Монсегюра. Когда в марте 1244 года католические войска захватили замок, двести защитников отказались отречься от своих еретических верований, и были сожжены. Остальным была обещана свобода, при условии, что они дадут чистосердечные признания инквизиционному трибуналу. До наших дней сохранилось двадцать два признания – около четырехсот страниц рукописного текста, – из них четыре упоминают вынесенное за стены замка таинственное сокровище.
Лайла поднесла бутылку ко рту, но, так и не прикоснувшись к ней, поставила на место и стала быстро записывать за Топпингом.
– В декабре прошлого года я обнаружил двадцать третье показание. И в нем также упоминается сокровище катаров, причем с рядом весьма любопытных деталей.
Топпинг старался говорить невозмутимым голосом, но по блеску в его глазах и по ускорившемуся темпу речи Лайла поняла, что предмет разговора интересует профессора не меньше, чем ее.
– Запись допроса была вплетена, видимо, по чистой случайности, в регистр более поздних документов, – продолжил он. – Показание давал некто Беренгар д'Юсса, а допрос вел инквизитор по имени Вильгельм Короткий, или, как я его охотнее называю. Малышка Уилли. Беренгар рассказывает, что приблизительно на Рождество 1243 года, то есть за три месяца до падения Монсегюра, четверо предводителей катаров, – Топпинг посмотрел в свои записи, – Амиель Айкар, Петари Лаурен, Пьер Сабат и еще некий Хутон под покровом ночи выбрались из замка и захватили с собой какое-то значительное сокровище. В самом признании ничего сенсационного нет, так как об этом было известно и из других показаний. Интересное начинается дальше, когда загнанный в угол искусным следователем Беренгар говорит следующее. – Он снова посмотрел в записи. – «Credo ut is Castelombrium relatam est unde venerit et ibi sepultam est ut nemo eam invenire posset», что буквально переводится с латыни как «Думаю, что его вернули в Кастельомбр, где оно было раньше, и закопали так, чтобы никто не смог найти».
Остолбенев, Лайла разинула рот.
– Не может быть! Сокровище Монсегюра и тайна Кастельомбра – одно и то же! – воскликнула она.
Топпинг сел в кресло и пригубил бутылку.
– Это всего лишь одно-единственное показание, неподтвержденное другими источниками, – сказал он. – Более чем вероятно, что Беренгар просто пытался запутать инквизиторов, дать им ложный след. Однако если учесть, что от Монсегюра до Кастельомбра всего десять километров, можно допустить, что между обоими замками существовали контакты. Кроме того, катары были дружны с евреями, так что неудивительно, если, опасаясь антисемитски настроенных крестоносцев, владельцы Монсегюра укрыли у себя в замке таинственный объект из Кастельомбра. Встает логичный вопрос: а не были ли властители Кастельомбра сами катарами? – Профессор пожал плечами. – Сомневаюсь, что мы когда-нибудь узнаем. Хотя, учитывая их тесные отношения с евреями и тот факт, что замок был беспощадно разрушен католиками, думаю, что были. Впрочем, прямого отношения к делу этот вопрос не имеет… Важно, что появились веские основания рассматривать еще недавно считавшиеся разными тайны как одну.
Почти бессознательно сделав первый глоток пива, Лайла напряженно пыталась переварить услышанную только что информацию и связать ее с ранее добытыми сведениями. Получалась примерно следующая последовательность: Вильгельм де Релинкур находит некий объект под храмом Гроба Господня; он посылает его сестре Эсклармонде в Кастельомбр; Кастельомбр становится культовым центром для паломников-иудеев; во время Крестового похода против катаров объект перевозят в Монсегюр; перед взятием Монссгюра его снова возвращают в Кастельомбр и закапывают. Вроде бы все складно, однако с мертвой точки дело так и не сдвинулось. Главные вопросы: что это за мистический объект, почему он был так важен для евреев, чем мог пригодиться аль-Мулатхаму, куда он делся – оставались без ответов.
– В вашем докладе было еще что-то про нацистских археологов, – сказала она, поднося бутылку к губам. – Какое они имеют отношение ко всей этой истории?
Топпинг улыбнулся:
– Я ждал, когда же вы спросите. Да, это, пожалуй, самая интересная часть истории.
Он подошел к окну и посмотрел на двор внизу. Если не считать приглушенного шума музыки, доносившегося из соседней квартиры, на улице было тихо.
– Инквизиционными протоколами интересуется узкий круг специалистов, – сказал он, немного помолчав. – Некоторые записи из национальной библиотеки годами пылятся в закрытых хранилищах. Однажды мне в руки попал документ, который последний раз смотрели в середине девятнадцатого века.
Лайла постукивала ручкой по колену, прикидывая, куда он клонит.
– Согласно библиотечным записям, – продолжил Топпинг, оборачиваясь к журналистке, – последний раз протокол, где я нашел признание Беренгара д'Юсса, изучали в первых числах сентября сорок третьего года, когда Париж был оккупирован немцами. Документ брал нацистский исследователь Дитер Хот.
Лайле показалось, что это имя ей где-то уже встречалось, но сейчас на нее сыпалось так много новой информации, что она не смогла сразу сообразить, где именно.
– И что было дальше?
– Я проверил, не опубликовал ли Хот признание Беренгара. Выяснилось, что нет. Вообще я раньше никогда не слышал о нем, что было странно, учитывая, насколько узок круг специалистов по катарам. Я даже подумал, что Хот не заметил признания. Но на всякий случай я связался с одним знакомым специалистом по нацистам из Тулузы, и – вы не поверите! – оказалось, что меньше чем через неделю после просмотра парижского регистра тот же самый Дитер Хот появляется в самом сердце Лангедока, в современной деревне Кастельомбр, в сопровождении штурмового отряда СС. И как вы думаете, что они там делают?