Последняя тайна храма
Шрифт:
От улочки на каждом шагу ответвлялись другие проходы, завлекавшие атмосферой нетронутой старины, однако Халифа твердо держался первоначально избранного пути, пока не вышел на запыленную площадь, посреди которой стояло квадратное двухэтажное здание из песчаника, со сводчатыми окнами и резным карнизом, обрамлявшим плоскую стену. Подойдя ближе. Халифа прочел надпись на небольшой металлической табличке, прикрепленной к наружной стене: «Синагога Бен-Эзра – собственность еврейской общины Каира».
Халифа никогда прежде не видел синагогу. Заходить внутрь желания не было, но ощущение некой странной предопределенности,
Небольшое прохладное помещение было на удивление богато украшено. Стройные колонны поддерживали деревянные галереи, проходившие вдоль стен, над серо-белым мраморным полом свисали медные люстры. Сами стены были украшены орнаментом в виде геометрических фигур зеленого, золотистого, красного и белого цветов. В дальнем конце синагоги, позади восьмиугольной мраморной кафедры, пять ступеней вели к алтарю, выложенному из кости и перламутра, со створками, украшенными цитатами на иврите.
Халифа колебался некоторое время, и все же предчувствие чего-то важного снова побудило его пойти вперед. Подойдя вплотную к ступеням, он заметил два канделябра необычной формы, стоявшие по обе стороны от лестницы. От прямого ствола направо и налево отходили шесть изогнутых ветвей, по три на каждую сторону, увенчанные, как и сам ствол, подсвечниками. Несмотря на красоту других предметов интерьера синагоги, именно светильники привлекли внимание инспектора, еще больше усилив странное предчувствие. Он протянул руку и обхватил гладкий стебель.
– «И сделай светильник из золота чистого; чеканный должен быть сей светильник; стебль его, ветви его, чашечки его, яблоки его и цветы его должны выходить из него» [73] .
Халифа резко развернулся. Он был уверен, что никого в синагоге нет, и, увидев справа, за галереей, сидящего на деревянной скамье мужчину, буквально остолбенел от удивления. На мужчине было темно-синее платье, которое делало его фигуру почти неразличимой в полутьме. Халифе бросилась в глаза необычно длинная, до груди, борода и поразительно яркие голубые глаза, сверкавшие во мраке, точно звезды на ночном небосводе.
73
Исход. 25:31
– Это менора, – сказал мягким певучим голосом незнакомец.
– Простите?
– Светильник, который вы держите, называется менора.
Халифа только сейчас осознал, что все еще удерживает в руках спиральный стержень светильника, и тотчас выпустил его, смутившись, как будто сделал что-то бестактное.
– Извините, я не хотел…
Незнакомец махнул рукой и улыбнулся.
– Хорошо, что вам интересно. Обычно люди проходят мимо, ничего не замечая. Трогайте, пожалуйста, если хотите, и не смущайтесь – вы мой гость.
Он посмотрел на инспектора – никогда еще Халифа не видел такие ярко-голубые глаза, – затем встал и направился к нему, передвигаясь столь плавно и непринужденно, словно не шел, а парил в воздухе. Еще более странным показался полицейскому неопределенный возраст мужчины: волосы и борода были белоснежные, а кожа – гладкая и свежая. Он держался прямо и юно, так что невозможно было определить его возраст. В его облике было что-то нематериальное, почти иллюзорное.
– Вы местный… имам? – спросил инспектор каким-то необычно низким голосом, как будто говорил под водой.
– Вы, наверное, хотели сказать «раввин»? – Незнакомец снова улыбнулся и остановил взгляд на статуэтке Гора в руках Халифы. – Нет-нет. Здесь уже тридцать лет нет постоянного раввина. Я просто… хранитель. Как и мой отец, и дед, и прадед. Мы присматриваем за вещами.
Его манера говорить, его пронзительный взгляд подсказывали Халифе, что за безыскусными словами скрывается какое-то более глубокое содержание. Всегда относясь иронично к любым слухам о «паранормальных явлениях» («хункум-функум» , как говорил профессор аль-Хабиби), инспектор тем не менее не мог отделаться от ощущения, что незнакомец каким-то неведомым образом направил его сегодня по этому загадочному маршруту. Не найдя рационального объяснения, он покачал головой и сделал полшага назад. Наступила долгая тишина.
– Это слово… «менора»… оно что-нибудь значит? – спросил он наконец, пытаясь продолжить разговор и разрядить повисшее в воздухе напряжение.
Незнакомец опустил глаза и, загадочно улыбнувшись, словно ожидал вопроса, подошел к светильнику.
– На иврите это слово значит «канделябр», – сказал он тихо; лучи отражались яркими искрами в его сапфирных зрачках. – Светильник Божий, символ великой силы нашего народа. Главный символ. Знак знаков.
Вопреки надеждам Халифы его вопрос не снял, а лишь усилил напряжение. Однако по непонятной причине, сам того не желая, инспектор как заколдованный внимал словам седовласого мужчины.
– Она… такая красивая, – пролепетал детектив, скользя взглядом по изящному стволу и изогнутым ветвям подсвечника.
– Пожалуй, – сказал хранитель. – Однако, как и любая репродукция, она не более чем тень оригинала – настоящего, истинного светильника, отлитого великим ювелиром Бецалелем в незапамятные времена Моисея и исхода из Египта. – Он коснулся крайней ветви канделябра. – Та менора была поистине прекрасна. – Его глаза напоминали двух ярко-голубых бабочек, обосновавшихся по обеим сторонам горбатого носа. – Семь ветвей с грациозными, точно стебли цветов, капителями, с чашами, похожими на миндаль, – и все это из чистого золота, без примесей. Поначалу она хранилась в одной обители в пустыне, затем в Первом Храме, воздвигнутом Соломоном, затем во Втором и так до вторжения римлян, когда она бесследно исчезла. Увидят ли люди ее снова? – Он пожал плечами. – Кто знает… Возможно, однажды и увидят.
Он прервался, задумчиво посмотрев на светильник, словно вспоминая далекое прошлое; затем, опустив руку, обернулся к Халифе.
– Ее обнаружат в Вавилоне, – сказал он вдруг. – Так гласит пророчество. Истинную менору найдут в Вавилоне, в доме Абнера. В надлежащее время.
Вновь инспектора осенила мысль, что мужчина говорит о чем-то очень важном, но в чем именно заключалось значение его слов. Халифа объяснить не мог. Они смотрели некоторое время в глаза друг другу, затем Халифа стал крутить головой, словно ища что-то, пока не остановил взгляд на настенных часах над входом.