Последняя улика (сборник)
Шрифт:
– Что с собачкой?
– не понял Николаев.
– Собака Чернова, овчарка-то, - пояснил Карцев, - у соседей осталась. А она тоскует и воет. Соседи пришли ко мне - забирайте. Что делать? Увел я ее к себе, благо смирная. Но скучает она. Не ест ничего. Голову на лапы положила и с двери глаз не спускает. Пусть Чернов собакой бы распорядился...
Когда ввели Чернова, участковый инспектор тихо ахнул. За сутки Миша осунулся, под измученными глазами легли тени, тонкая шея выглядывала из ворота беспомощно и жалко.
Чернов сел на предложенный стул, сложил руки в замок, уронив между коленями.
Николаев
– Вы спросить о чем-то хотите, Чернов?
Чернов молча кивнул.
– Спрашивайте, - разрешил Николаев.
– Где собака моя?
– Голос Чернова, казалось, был таким же осунувшимся, как и его лицо.
– У меня собака, - сказал Карцев, - приютил пока дома.
Чернов впервые поднял голову, в глазах появилось удивление, признательность, а Карцев тихо продолжал:
– Скучает без тебя собачка. Что с нею делать-то прикажешь? Может, подержать, вернешься скоро, невиновен?
– Виновен, - выдавил из себя Чернов.
– Не скоро вернусь. Что будет с собакой, не знаю. Делайте, что хотите.
– И замолчал, махнув рукой.
– Вот что, Миша, - начал опять участковый, - я собаку не брошу. Не приучен к такому. И жене твоей сообщу - пусть приедет с мальчонкой. Ты натворил дел, а они все страдать должны?! Вспомни, как без отца рос, а теперь и парень твой при живом отце сирота. Да еще, как я знаю, без квартиры они, на птичьих правах семья твоя живет. Думаю, надо их сюда вызывать, пусть хоть в квартире останутся, крыша будет над головой.
Чернов смотрел на Карцева не отрываясь, затем перевел взгляд на полковника.
– Это можно?
– спросил он.
– Нужно, - твердо сказал Николаев.
Он встал, подошел к чернеющему квадрату окна, задумчиво побарабанил пальцами по стеклу. Тихо стало в кабинете. Первым молчание нарушил Чернов:
– Не могу больше так, - сказал он, - не могу и не хочу.
– Он приложил ладони к вискам, потер их. Кривилось худое темное лицо, тяжело падали слова.
– В магазине Сергей спросил у своего знакомого, мол, начальник твой миллионами, поди, ворочает? Парень усмехнулся как-то многозначительно, хмыкнул так, что мы поняли: есть деньги у завмага.
Чернов помолчал, собираясь с мыслями, затем опять зазвучал его хриплый голос:
– Понаблюдали за этим мужиком, но никакой роскоши у него не увидели, машина разве только, "Жигули". Но мы уже знали, что он "левый" товар получает. Сергей решил, что прячет он денежки. Однажды Суходольский был у меня с женой. Выпили и опять разговорились об этом - в последнее время как болезнь эта мысль в Сергее сидела. Что бы ни делал, что бы ни говорил все равно к завмагу сведет. Услышала Лена наш разговор, вмешалась. Она Печказова давно знала. Подтвердила, что есть у него тайники с ценностями, золото. Один тайник - в квартире матери.
Тут и началось! Сергей заставил Лену на работу пойти к матери завмага. Лена вначале тайник найти не могла, а нам прийти не разрешала. Потом нашла тайник, но он уже был пуст - все перепрятал Печказов... Тогда Сергей и надумал его прижать. Решили зайти к завмагу домой и там потребовать деньги. Утром явились к нему, а он нас не впустил - на лестницу уже вышел. Вот тогда нас соседи и видели...
Короче, не получилось,
Заметив вопросительный взгляд полковника, Чернов пояснил:
– Адреса не знаю, но покажу, где он находится. Там-то все и случилось. Закрылись мы в гараже, Сергей говорит Печказову: "Деньги давай или прихлопнем тебя сейчас". Нет, нет, - заторопился Чернов, видя, как не удержавшись, закачал головой Карцев, - мы не хотели его убивать, об этом и разговора не было. Так, пугали только...
– ...Он говорит: нет у меня денег. Потом они с Сергеем рядиться начали. Прямо как на базаре, я даже удивился... Сергей сердиться стал, опять два раза ударил его кастетом. Печказов сильным оказался, сопротивлялся. Но в машине тесно, мы его все-таки повалили... Я ноги держал, Сергей голову. Потом он обмяк как-то, и мы связали его. Повернули лицом, а он... мертвый...
– Последние слова Чернов выдохнул с усилием и замолчал.
Молчал и Николаев. Собственно, все, что рассказал сейчас Чернов, было ему уже известно. Именно такая картина преступления вставала перед ним, когда они с Волиным обсуждали результаты допросов, обыска, осмотра, когда со следователем читали выводы экспертиз. Точно такая картина. Значит, розыск был на правильном пути. Остается лишь уточнить детали. И еще разыскать Суходольского.
Николаев посмотрел на часы - скоро явится Волин, нужно торопиться. И вначале - главное.
– Где Суходольский?
– спросил он.
Чернов рассказал, что Суходольский вначале ночевал у него - дома и на работе.
– Мы ведь не отстали от тайников, - признался он.
– Сергей у Печказова ключи забрал, деньги, часы.
– И челюсть?
– спросил Николаев.
– И челюсть, - опустил голову Чернов, - она у него в кармане лежала, в платочке. Сергей и взял...
"Точно!
– вспомнил Николаев.
– Ведь Нелли Борисовна говорила, что муж снимал челюсть, когда один оставался".
– Где все это?
– У Сергея, - тихо послышалось в ответ.
– Он сказал, что пока машина в гараже - все будет тихо. У нас есть неделя - надо достать деньги и смываться. День мы переждали, ночью пошли к печказовскому гаражу с ключом, да неудачно. Уговорил Сергей меня отмычки сделать к кладовке, я сделал, но опять неудача - сломались. Тут я окончательно отказался от всего, поругались мы, и он ушел. Больше Суходольского я не видел. Где он, не знаю.
– Каким же образом машина с телом Печказова оказалась за городом?
– Точно не могу сказать. Но Суходольский, видимо, решил избавиться от этой улики. А номера с одного зимующего под брезентом автомобиля мы сняли на следующий день после... После того, как все произошло. Мы же понимали, что искать машину будут прежде всего по номерным знакам.
Что ж, этому можно было верить.
Уже у двери длинная худощавая фигура Чернова замерла в нерешительности, и он повернулся к Николаеву: