Последняя улика (сборник)
Шрифт:
Загадочным исчезновение матроса сделало второе сообщение: год тому назад на этом же земснаряде тоже пропал матрос. Факт этот расследовали, но, не дознавшись, приостановили дело. Матроса так и не обнаружили до сих пор.
Новое исчезновение было непонятным и поэтому таинственным и волнующим настолько, что команда земснаряда отказывалась от ночных вахт и вообще, как мне сказали, готовилась сбежать на берег. В ночном исчезновении людей роковую роль стали приписывать самому земснаряду. Особое старание проявлял в этом матрос Приходько. Конечно,
Мы продолжали начатый разговор.
– Если предположить, "кому это выгодно"?
– Чурин поднял вверх указательный палец, но назидательного жеста не получилось, машину сильно тряхнуло, и капитан схватился за мое плечо.
– Так вот, если по этой формуле - я не вижу, кому было бы выгодно исчезновение матроса.
– Формул у нас полно, - я попытался шутить, - вплоть до "ищите женщину". Но, чтобы составить формулу, нужны данные. У нас же - одни неизвестные. А не может ли наш ларчик просто открываться? Ключиком техники безопасности?
Чурин беспокойно завозился на сиденье. Этот вопрос был для него из числа самых нежелательных.
– Видите ли, уважаемый Сергей Борисович, техника безопасности на флоте - вещь достаточно сложная. Река и судно постоянно подбрасывают задачки. И решить их не каждому под силу. Не всегда, во всяком случае, поправился он.
– Балабан прошел обучение, вы журнал с его подписью видели - что я могу вам сказать?
Журнал я, действительно, видел. Мне показали его в порту в первую очередь. Балабан расписался, что прошел курс обучения по технике безопасности. Но вот как он знал эти правила и как применял?
– И вообще, - продолжал Чурин, - какая там у вахтенного матроса опасность могла быть? Река спокойна, земснаряд исправен, все, как говорится, в порядке. Не-е-т, - протянул он, - эта пропажа по вашей части.
– Конечно, по нашей, - подал голос проснувшийся наконец Таюрский. Здесь налицо или мафия, или привидения - уголовный розыск разберется.
– Привидения...
– обиделся Чурин.
– Привидения тут ни при чем...
– Да ведь матрос Приходько говорит, что на земснаряде именно с этой стороны нечисто, так нам сообщили, по крайней мере. Команда в панике и разбегается.
– Таюрский, конечно, шутил, но в его шутке была доля правды. Мне тоже сказали, что Приходько рассматривает проблему именно так.
– Ну, разбирайтесь, - буркнул Чурин и опять обиженно замолчал.
Так, в молчании, под непрерывным дождем, просочившимся даже в машину, прошел остаток нашего пути, и я старался не замечать вздохов шофера, который прислушивался к мотору. Я тоже слышал, что мотор застучал.
Первый сюрприз ждал нас в Жемчужной. На деревянном настиле причала, рядом с молодым капитаном катерка, стоял невысокий седой человек в прорезиненной накидке, блестящей от дождя.
–
Я смотрел на него вопросительно, и капитан пояснил:
– Мой "Сокол" швартовался к земснаряду ночью, а утром этого матроса не досчитались, вот я и жду вас. Может, поговорить надо с моими людьми.
Мы с Гошей Таюрским одновременно глянули на Чурина. Тот смущенно развел руками: об этой швартовке ничего не было известно и ему.
– Порядочки...
– протянул Гоша, ни к кому не обращаясь. Чурин намек понял, поднял выше костлявые плечи. Возразить ему было нечего - это был непорядок, если мы не знали о такой важной детали той ночи - о швартовке судна.
Здесь же, на пристани, Никонюк рассказал нам, что его "Сокол", как плавучая лавка, снабжает разбросанные по реке земснаряды и драги продуктами и всем необходимым. В ту злополучную ночь они припозднились и пришвартовались к земснаряду в 0 часов 18 минут. Сам капитан находился в рубке, а вахтенным был матрос Найденов.
– Он по натуре-то незлой человек, этот Найденов, - пояснил капитан Никонюк, - а как потребовал я у него объяснений по этой ночи - разъярился. Швартовался, говорит, как обычно, и ничего не знаю. Одним словом, говорите с ним сами, - подытожил он.
Капитан был прав. Прежде чем отправиться к земснаряду, следовало опросить людей с "Сокола" и в первую очередь матроса Найденова. Мы направились на "Сокол".
Ветер гнал по реке мелкую беспорядочную волну, трап на "Соколе" зыбко качался.
– Вахтенный, Найденова в каюту капитана, - зычно крикнул Никонюк. Спустя четверть часа дверь каюты приоткрылась без стука, показалась взлохмаченная голова молодого парня, который с нескрываемым беспокойством сказал:
– Нету Найденова нигде. Однако на берег сиганул.
– Как нет?
– удивился капитан.
– Я ведь ему ждать велел!
Матрос молча пожал плечами. Мы с Таюрским переглянулись.
– Ну вот, - хмыкнул Гоша, - еще одна потеря. Начинается работенка.
Действительно, начиналась работа.
Посовещавшись, решили, что Таюрский остается в Жемчужной. Ему предстояло переговорить с командой "Сокола", отыскать матроса Найденова. И еще я напомнил Гоше, что недалеко от Жемчужной, километрах в пяти, не более, находится поселок леспромхоза, где жила, по сведениям годичной давности, семья того матроса, который пропал с земснаряда первым - фамилия его была Тимохин.
Слушая меня, Таюрский лишь молча кивал. Я поручал ему большой объем работы, но я хорошо знал Гошу. Его называли у нас двужильным. Еще больше почернеет, похудеет, но сделает все, что нужно. По-умному азартный, он умел заражать интересом к розыску всех, с кем сводила его служба, и его подчиненные работали так же. Работа с Таюрским считалась удачей, и я был рад, что в таком темном деле рядом со мной Гоша. Рассчитывал я и на то, что Таюрский из здешних мест, а дома, как говорят, и стены помогают.