Последняя женская глупость
Шрифт:
– Ну я, – признался Бергер.
– Ну вот и расследуй, почему не соответствует. И еще: почему гильза лежала не там, где должна быть? Судя по раневому отверстию, выстрел произведен в упор в висок. Где должна лежать гильза? Вижу, начал соображать. Правильно. А она где лежала?
– Ну это как раз понятно, – безрадостно ответил Бергер. – Первыми убитую нашли соседка с внуком, так там валялись листы бумаги, и этот пацаненок начал их подбирать, порядок наводить. Он немножко уошенька, понимаешь? Наверняка это он пнул гильзу не в ту сторону. Хорошо еще, что не подобрал или не выбросил!
– Ты уверен?
– В смысле?
– В смысле, что уошенька этот гильзу не подобрал и не выбросил?
– Ты уверен? – осторожно спросил Бергер.
– Абсолютно. И вот еще какая тонкость. На гильзе, которую мы имеем, частицы земли. Не пыли, какую она могла бы набрать на себя, валяясь на полу, а именно земли. Не помнишь, какая погода была в тот день, когда произошло убийство?
– 23 ноября? Чрезвычайно поганая, слякотная. А потом вдруг ударил мороз, и сразу лег снег.
– Хорошо, – кивнул Григорьев. – Судя по протоколу, «вальтер» нашли на приусадебном участке, возле тропинки. Я посмотрел – на нем частицы той же самой земли. Между прочим, не только на стволе и рукояти. А также… в стволе. Смешанные со следами пороховой гари, размазанные, нечеткие. Но они есть.
– Ну да, он ведь там валялся, на земле, вот она и набилась в ствол, – пробормотал Бергер.
Эксперт Григорьев нахмурился:
– Плохо слушаешь, что тебе говорят. Если бы земля набилась в ствол после выстрела, она покрывала бы пороховую гарь. А я тебе сказал русским языком: частицы земли смешаны со следами пороховой гари внутри ствола. Это как понимать?
– Стреляли в землю, что ли? – недоверчиво сказал Бергер.
– Есть такое ощущение. И только для того, чтобы создать видимость недавнего выстрела. Думаю, если бы можно было снять все эти сугробы, которые навалило с 23 ноября, а потом качественно перелопатить землю на том месте, где нашли пистолет, удалось бы дорыться до пули, ушедшей глубоко в землю. Не самый большой идиот все это придумал, честно тебе говорю. Фантазия у человека отменно работает! Выстрелил, бросил «вальтер», подобрал гильзу и положил ее в комнате. Почти наверняка – на том месте, куда она и должна была упасть. Допускаю, именно твой уошенька ее пнул в другую сторону, а наш стрелок определенно пристроил ее туда, куда надо. Гильзу же, которая была выброшена из подлинного орудия убийства, он аккуратненько подобрал и спрятал, судя по всему, в карман. А может, выкинул где-нибудь в лесу, при дороге, в унитаз спустил, наконец. Масса вариантов! Теперь ее только с помощью нечистой силы можно разыскать, но ты же не пойдешь на росстани в полночь для вызова чертей и продажи души дьяволу?
Бергер невольно покосился в окно, за которым пуржило все сильнее.
– Да, – сказал Григорьев, проследив его взгляд. – В такую ночь на росстанях неуютно. Студено. Как в морге…
У Бергера почему-то вдруг ослабели пальцы, и он выронил шапку. Поднял ее, машинально отряхнул о колено, прижал к себе.
Он думал не о шапке. Как и эксперт Григорьев, он думал о Римме Тихоновой, тело которой сейчас находится в морге и не будет похоронено до тех пор, пока может оказаться потребно для следствия. А снега выпало уже столько, что до земли теперь не больно-то скоро дороешься. И с каждым днем усиливаются морозы и сковывают землю все крепче. Когда Римму будут хоронить, земля станет каменно-неподатливой, могильщики будут втихомолку браниться и заламывать непотребно высокую плату, а провожающие – ежиться на ветру и мечтать о том, чтобы печальная церемония поскорее кончилась, можно было ринуться в столовую, где пройдут поминки, и тяпнуть по стопочке на помин души новопреставленной
– То, что смертельный выстрел произведен не из пистолета Бронникова, – снова заговорил Григорьев, – однозначно. И даже то, что именно он пулял из своего «вальтера» в землю, ни в коей мере не делает его преступником. В любом случае – гильзу подобрал и подбросил в комнату тот, кто убил женщину. А кто?..
– Кто? – повторил Бергер. – Да, я был уверен, что это сделал Бронников. Мне было все понятно: время, способ, наверное, мотив… И даже когда я ради очистки совести пытался выстроить какие-то другие версии, то делал это по принципу: кому нужна и выгодна смерть Риммы Тихоновой? А теперь… теперь, наверное, надо смотреть на всю историю иначе? Может быть, убийство Риммы – это лишь средство, а не цель?
– Средство уничтожить Бронникова? – подхватил Григорьев. – Не исключено. Но не проще ли было убить его самого?
– Этот человек, настоящий убийца, наверное, ненавидел Бронникова так, что смерть казалась ему чем-то слишком малым, – медленно произнес Бергер. – Он хотел не мгновенного уничтожения – он хотел насладиться зрелищем мучений своего врага. Ведь если бы Бронникова все же осудили за убийство, дали бы немало, правда?
– Да уж, удовольствие растянулось бы на долгие годы. Может быть, и на десятилетия, – согласился Григорьев. – Выходит, что? Надо искать не только убийцу женщины, сколько врага мужчины. Причем безжалостного врага – настолько озлобленного и мстительного, что для него смерть безвинного человека – ничто, лишь ступенька, точка опоры, лишь средство. Нервы у него, должно быть, крепкие и голова хорошо работает. Умный враг…
– Видимо, так.
– И вот еще что, Саня, – медленно проговорил Григорьев. – Ты когда Бронникова отпустишь – а деваться тебе совершенно некуда, придется отпустить, – попроси его, нет, потребуй, чтобы он тщательно осмотрел свою квартиру. Если не он сам пулял из «вальтера» в землю, то как, каким образом убийца мог раздобыть пистолет? Пусть Бронников напряжется и подумает: кто мог безнаказанно и незаметно забраться к нему? Не исчезло ли в квартире что-то еще – сам знаешь, иногда по одной пропаже можно выйти на след другой. И вот что я тебе посоветую… Устрой так, чтобы самому отвезти Бронникова домой. И побывать при этом осмотре квартиры. Может быть, ты найдешь то, чего даже не ожидаешь найти.
Про эксперта Григорьева говорили, что он иглу в яйце видит. Бергер по младости лет считал эти слова изрядным преувеличением. Однако очень скоро ему пришлось убедиться в их справедливости.
Римма Тихонова
31 октября 2001 года. Нант, Франция
Днем они все-таки побывали в полиции. Хотя вопросы были заданы и ответы даны все те же, что и раньше: по электронной почте, телеграфом, по телефону. Поскольку еще в Нижнем Римме приходилось переводить эти разговоры и переписку, она вдруг ощутила, что страшно устала от этих однообразных вопросов и ответов, этих впустую произнесенных слов. Загадку исчезновения Резвуна и его семьи не мог разгадать никто. Люди просто исчезли. Исчезли бесследно. Ушли в чем были – и сгинули.
– О господи! – шумно вздохнул Григорий, выходя на крыльцо комиссариата. – Какие эти французы беспечные, просто удивительно. Чирикают, будто птицы, а слова толкового не скажут, как искали Резвуна, где, обшарили реку, в конце концов, или нет…
– Думаешь, их убили, а трупы сбросили в реку? – недоверчиво спросила Римма.
– А что? Где-то же надо их прятать, почему не в реке? Или еще ров вокруг Шато – тоже крутое местечко. Обратила внимание, какой ряской он подернут? Такое ощущение, что его несколько лет не чистили.