Последняя женская глупость

Арсеньева Елена

Нет, конечно, не он один. Без эксперта Григорьева ему бы нипочем не распутать этого хитроумного узла, завязанного женщиной, которая умерла от любви. То есть эксперт Григорьев тоже причастен к успеху…

Вдруг вспомнилось… Там, на

Покровке, старый, потрепанный певец с надтреснутым голосом, поет-выпевает одно и то же, как заевшая пластинка:

– Что отуманилась, зоренька ясная? Зоренька ясная, зоренька ясная… Что отуманилась?..

Бергер махнул рукой, как бы отгоняя наваждение и этот вопрос, на который нет ответа. Разумеется, он отлично понимал, что еще многого не знает. Может быть, не узнает никогда. Например, кто был тем человеком на фотографиях. И от кого была беременна Римма. И почему она вообще приняла такое решение, что послужило толчком. А главное, почему она все подстроила так, чтобы подозрение пало именно на Бронникова. На Бронникова, который ее любил, а, к примеру, не на Дымова, который ее предал.

Или Римму предал не он один?.. А кто еще?

Самое странное, что молодой и талантливый следователь Александр Васильевич Бергер чувствовал себя сейчас так, словно он тоже совершил предательство. А почему? Ну почему, в самом-то деле?!

Взгляд из ниоткуда

…Меня уже нет. Я смотрю на все с какой-то неизмеримой высоты…

а может быть, из столь же неизмеримой глубины. Еще не поняла хорошенько, вознеслась я все-таки или пала в безвозвратную бездну. Слишком недавно все это произошло, слишком неожиданно, даже для меня – неожиданно и внезапно.

…А вообще-то от моего нынешнего существования я ожидала большего. Какого-то особого прозрения, что ли? Умения провидеть будущее? Но мои способности очень относительны. Например, я так и не знаю, чем закончится схватка между Григорием и моим отцом, кто победит в ней. Не знаю, до чего еще додумается аккуратный мальчик с немецкой фамилией, который разрушил весь мой замысел. Не знаю, что ждет Костю, как будет жить Марк, что станется с Никитой, вообще не знаю, как сложатся судьбы близких мне людей – тех, кого я любила, кого ненавидела…

Но кое-что мне все-таки открылось. Я знаю теперь, что была беременна ребенком Никиты, но это не соединило бы нас. Я бы ничего не сказала ему – и умерла бы от родов в июле будущего года.

Такая мне была предписана участь. Это ведь у нас семейное. Моя мама умерла при родах, моя бабушка…

То есть я все равно была обречена, только мучилась бы дольше, вот и все. Поэтому даже хорошо, что я совершила то, что совершила. Все, что ни делается, делается к лучшему!