Последствия неустранимы
Шрифт:
– Строители у вас живут?
– спросил Антон.
– Из армянев которые?..
– уточнила старушка.
– Это давние наши постояльцы. Считай, третий год с мартовской оттепели до зимних заморозков здесь проживают.
– Ну и как они?
– Смирные, трудовые ребята. Занимают пятиместную комнату, расплачиваются всегда за месяц вперед. Не хулиганят, спиртные напитки не распивают, подружек не приводят. Они зарабатывать в Сибирь приезжают. Чуть свет забрезжит - уходят на стройку, возвертаются потемну. Дармовых денег, сынок, государство платить не станет, а зарабатывают армяне шибко даже хорошо. По четыреста-пятьсот рубликов ежемесячно семьям отправляют,
– Алексаняна знаете?
– опять спросил Антон.
– Фамилии-то у них на один манер, несподручно запоминаются, а по именам да в лицо каждого знаю. Примелькались уже за три года.
– Хачиком его зовут.
– Здоровый молодой мужчина? Знаю Хачика, за старшего у них.
– Не помните, с пятницы на субботу он ночевал в гостинице?
Старушка наморщила узенький лобик и неторопливо принялась перечислять:
– Асатур допоздна беседовал со мной про семейные дела, после спать отправился. Володя ходил в кино, возвернулся в гостиницу близко к одиннадцати. Рафик с Мишей, считай, до часу ночи за шахматами сидели. Хачик в пятницу вечером пришел с работы вместе со всеми, сердитым здорово был... Вскорости принарядился и... Нет, Хачик в гостинице в ту ночь не ночевал. Субботним утром раненько заявился, в самый ливень.
"Что и требовалось доказать", - невесело подумал Бирюков, а вслух спросил:
– Где он загулял до утра?
– Такой же вот вопрос ему задала, а Хачик...
– Старушка внезапно осеклась...
– Ой, чего-то я путаю...
– Что именно?
– Склероз проклятый... Это в другой раз Хачик не ночевал в гостинице, а с пятницы на субботу здесь был, здесь!..
– Вы, пожалуйста, не обманывайте меня, - попросил Бирюков.
– Зачем мне тебя обманывать...
Старушка отвела глаза в сторону и приложила сухонькую ладонь к седому виску, словно хотела стыдливо прикрыться от взгляда Бирюкова. Пришлось Антону проявить дипломатические способности, и он все-таки узнал, что Хачик убедительно просил старушку никому не говорить об его отсутствии в ту ночь, а она вот - по старческой забывчивости - ляпнула правду и теперь опасается, как бы Хачик не сделал ей чего плохого.
– Трезвым пришел?
– спросил Антон.
– Хачика, сынок, в жизнь не определишь, когда тверезый, когда выпивши. Крепкий мужчина, такой ума не пропьет.
– Старушка сокрушенно вздохнула: - Вот мой подвенечный супруг Григорий Ерофеич, земля ему пухом, противоположностью Хачику являлся. Глотнет, бывало, водочки на гривенник, а звону учинит на полный рубль. Ох, любил покуражиться в подпитом виде... Хачик - другая натура. Понятно, вспыльчивости в нем хоть отбавляй, но водочкой с пути его не собьешь...
– Так он и не сказал, где был в ту ночь?
– Нет, не сказал. Я-то, признаться, шибко и не допытывалась. Мужчина молодой - дело ясное...
– О нашем разговоре ему не рассказывайте.
– Упаси господи! Сам гляди, сынок, не проговорись Хачику, что проболталась перед тобой.
Размышляя, Бирюков вышел на тихую улочку. У ларька с вывеской "Прием стеклопосуды" невысокий старичок в железнодорожной фуражке выставлял из рюкзака на узкий прилавок перед окном пустые бутылки. Антон пригляделся и узнал Максима Марковича Пятенкова. Подошел к нему и поздоровался. Пятенков показал на выстроенные рядком по прилавку бутылки:
– Пушнинку для сдачи принес...
Антон улыбнулся:
– Вроде как охотник, добычу сдаете?
– Разбрасывают люди стеклотару где попало, природу загрязняют - спасу нет. А зачем добру пропадать?
– Что, Максим Маркович, в кооперативе нового?
– Нуль новостей. Люди продолжают точить лясы насчет Сан Силича, да угадать, от чего помер, не могут. Вот на нашей улице - это, значит, на Луговской, где я постоянно проживаю у сына, новость имеется. Иван Стрункин женку свою, Тоську, чуть насмерть не заколол столовой вилкой. Тоська теперь непонятно куда скрылась из дому, а Иван третий день подряд гудит напропалую, судьбу свою за бутылкой оплакивает.
– Серьезно?..
– Ей-богу, не вру.
– С чего он так?
– По моим наблюдениям, у Ивана с Тоськой - нашла коса на камень. Тоська - шустрая коза-дереза, а Иван - пентюх пентюхом. Работает проводником рефрижераторов. Так по-нашенски, по-железнодорожному, холодильные вагоны зовутся. И, представляешь, в последнее время завел такую моду: только-только заявится домой из поездки, чекалдыкнет стакан сивухи и начинает Тоське мозги вправлять. Навроде удовольствие от такого грубого занятия получает.
– Максим Маркович быстренько огляделся, словно хотел убедиться, не подслушивает ли кто.
– К чему сей разговор веду, товарищ, так это к тому, что Иван Стрункин плакался вчера под пьяную руку мужикам с нашей улицы, будто Сан Силича Головчанского застал в своем собственном доме с блудницей Тоськой в ту самую ночь, когда, по моим подсчетам, Сан Силич помер...
Узнав от Пятенкова, что Тоська работает нормировщицей в ПМК Сельстрой, Бирюков уточнил адрес Стрункиных и попросил Максима Марковича, если он еще что-то услышит о Головчанском, сразу сообщить в милицию. Пятенков гордо приосанился:
– Немедля сообщу! Я человек наблюдательный.
6. Загадочная телеграмма
Прежде чем подняться в свой кабинет на второй этаж, Антон зашел в дежурную часть - никаких сигналов о драке между супругами Стрункиными с улицы Луговской в милицию не поступало. После этого заглянул к старшему оперуполномоченному Голубеву и попросил его съездить на Луговскую, обстоятельно переговорить с Иваном Стрункиным.
– Если рассказанное Пятенковым подтвердится, любыми путями найди Тоську и в рамках допустимого выясни у нее подробности.
– Бу сделано, товарищ начальник!
– молодцевато отчеканил Голубев. Знаешь, Игнатыч, когда я разыскивал чемодан Головчанского, дежурный по вокзалу говорил мне, что в пятницу, уже после ухода вечерней электрички, вроде бы видел Александра Васильевича на перроне с какой-то молодой женщиной. Может, как раз это и была Тоська?
– Может быть.
– Имею светлую мысль! Сказать?.. Испугавшись, что Стрункин поднимет шум вплоть до райкома, Александр Васильевич собственноручно решил испить чашу с ядом...
– Давай не будем гадать.
– Ну а если я правым окажусь?..
– Благодарность в письменном виде объявлю, - улыбнулся Бирюков.
– Ловлю на слове! Сам-то что думаешь?
– Думаю не откладывая повидаться с женой Головчанского.
Голубев поморщился:
– Мрачная женщина, скажу тебе.
– Знаешь ее?
– Вчера чемодан опознавала. Как египетская мумия. А еще как-то видел Софью Георгиевну в универмаге. Покупала перстень с бриллиантиками за полторы тысячи, но такая постная физиономия была, вроде как у моей дражайшей супруги, когда я восьмирублевые сережки ей на день рождения подкинул.