Посмертная маска любви
Шрифт:
— Нет, я не местная, я из Москвы, — чуть слышно прошептала она.
— Какое приятное совпадение, и я тоже! А где вы живете? В каком районе? — обрадовался Антон. Ну надо же было ехать на юг, чтобы познакомиться там с землячкой!
— На Юго-Западе.
— А я в Медведкове. Вы одна отдыхаете?
— Да, удалось вырваться на недельку. Вчера только приехала, сняла комнату, и тут такое случилось… Хоть уезжай.
— Ну-ну, ничего, — снисходительно заметил Антон. — Теперь я буду лично эскортировать вас и никому не дам в обиду. Вы
— Согласна…
Ему показалось, что она еще теснее прижалась к нему. Он чувствовал, как под его собственной рубашкой мягко и тревожно бьется ее сердце. И это ощущение нравилось ему.
Они остановились около калитки частного дома, увитого виноградом по самую крышу.
— Давайте встретимся утром на пляже, — робко предложил Загорский. — У камней, там, где разрушенный волнолом.
— Хорошо, — согласилась Оля.
Они постояли немного, помолчали. Кажется, девушка чего-то ждала от него.
— Какая великолепная лунная ночь, — прохрипел внезапно севшим голосом Антон.
— Да, очаровательная, — с готовностью подтвердила Оля.
Вдалеке шуршали колесами по шоссе машины, за забором надрывался лаем сторожевой пес.
Наконец, видя, что ее спаситель ни на что не может решиться, Оля приникла к его губам осторожным поцелуем. Антон обрадовался: зеленый свет дан, а дальнейший путь ему хорошо известен. Он поднял ее на руки и, ударом ноги распахнув калитку, внес в дом…
Просто великолепно, что у нее оказалась комната с отдельным входом!
Они встретились утром на пляже. Оля, несмотря на вчерашнее приключение в кустах, казалась просто очаровательной. При солнечном свете она выглядела на все сто, правда, чуть старше, чем ночью, — и это тоже нравилось Антону.
— О, да у тебя боевые шрамы. — Она ласково провела пальцем по его щеке.
— Да ну, ерунда, — отмахнулся Загорский. Царапины от вчерашних кустов разукрасили его лицо багровыми полосами. Он снял очки, теперь они были ему не нужны — во внешних данных своей подруги он был уверен, а до остального ему нет дела…
Целыми днями они валялись на пляже, вечером ходили в ресторан или в бар, долго сидели за бутылочкой вина, болтая обо всем на свете. Оля обладала редким для женщины даром — она умела слушать. Она слушала терпеливо и внимательно, изредка задавая вопросы, которые показывали ее заинтересованность. А Загорский рассказывал ей обо всем: о своей работе, о своей доброй и ласковой маме, о своей бабушке, о своих друзьях, о своем лучшем друге Кольке Ломакине, владельце шикарного ресторана «Красный петух» («Лучшая французская кухня, повара из Франции»). Раззадоренный ароматным вином «Изабелла», он пел соловьем, рассуждая о том, что нет ничего прекраснее на свете настоящей мужской дружбы…
— Ну уж, — неожиданно скептически отозвалась Оля на его последние слова. — Знаю я вашу мужскую дружбу… Все это только на словах, за бутылкой водки, а на деле вы, мужчины, готовы друг другу
Антон возмутился. Неужели можно подвергать сомнению их с Ломакиным дружбу? Да они с детского сада — не разлей вода! Да они друг за друга — горой!
— Тем не менее твой друг, владелец ресторана, — богатенький Буратино, — парировала Оля, цедя багровое, как тучи на закате, вино. — А ты — бедный программист!
Тщетно Загорский доказывал, что не в деньгах счастье, что, кроме денег, в жизни есть еще и интересная работа, и миллион других прелестей, которые невозможно купить за деньги. Что Коля тысячу раз предлагал ему стать администратором ресторана «Красный петух» в надежде обрести верного и надежного помощника, но Антон отказался. Зачем это ему надо? Зачем ему головная боль? Зачем ему становиться на скользкую дорожку, обстреливаемую со всех сторон? Нет, ему и так хорошо… А что до денег, то что может явиться более ярким примером доверия, чем та кругленькая сумма, которую отдал ему на хранение его друг…
Оля фыркнула:
— Подумаешь, пару миллионов дал тебе подержать, а ты уже раздуваешься в размерах!
— Между прочим, — гордо парировал Загорский, — эта пара миллионов занимает стандартный «дипломат» почти доверху. И не деревянными, а натуральными гринами!
Он с удовольствием увидел, как глаза Оли изумленно расширились. Но она тут же пренебрежительно дернула плечом и скептически заметила, подливая ему вина:
— Если это и так, то уж извини, не понимаю, чем твоя квартира надежнее банка? Или сейфа? Что-то мне мало верится!
— Верь не верь, а оказывается, что надежнее… Во-первых, всю сумму можно забрать сразу и наличными, в любой момент — хоть днем, хоть ночью. А в банке могут и не выдать ее по первому требованию. Да еще и тайна вклада, сама понимаешь, не слишком-то у нас соблюдается… Во-вторых, сейф в банке априори означает место, где хранятся ценности, и, следовательно, представляет лакомый кусок для воров. А кому придет в голову грабить бедного программиста?
— Ну, знаешь, есть такие квартирные грабители, которые не гнушаются стащить драные подштанники у столетней старушки, а уж таким чемоданчиком точно не побрезгуют!
— А кто тебе сказал, что я храню его дома? — Пары вина сгущались в голове разошедшегося Загорского. Он уже не мог остановиться… Бархатные ласковые глаза смотрели на него так внимательно и нежно… Мягкая рука доверчиво покоилась в его ладони, а впереди была ночь, полная страсти и неги… — Я держу его в надежном месте, специальный тайник в подполе, на даче… Никто об этом не знает. Надежно, как в банке…
— Верю, верю… Послушай. — Оля придвинулась к нему ближе. Он чувствовал, как ее волосы щекочут его лицо, от этого ему становилось жарко и весело. — Пойдем отсюда, а? Пошли купаться! Ночью, голыми… Хочешь?