Посмертная месть
Шрифт:
Тимохина улыбнулась:
– Не радуйся прежде времени, оптимист.
Слава наигранно вздохнул:
– Постараюсь. Один остроумный сатирик изрек поучительную мудрость: «Не говори “гоп”, когда перепрыгнул. Сначала посмотри, во что ты впрыгнул».
…Небольшой бревенчатый домик Люлькина находился в двух минутах неторопливой ходьбы от железнодорожного вокзала. Стоял он особнячком от других домов на высоком берегу круглого озерца, заросшего по краям широкими листьями кувшинок. С задней стороны домика притулился металлический гараж, а обнесенный невысоким штакетником дворик густо
Голубев направился к крыльцу дома, но, увидев на двери замок, решил поговорить с рыбачкой. Спустившись по тропинке к озеру, будто из праздного любопытства, спросил:
– Клюет?..
– Рано утром клевало, – вскинув невеселый взгляд, тихо ответила женщина.
– На утренней зорьке обычно клев повеселее.
– Не всегда. Бывает, что несколько зорек подряд впустую проскучаешь. Карась – рыба привередливая.
– Сегодня много наловили?
Женщина молча приподняла из воды садок, чуть не доверху наполненный трепещущимися карасями.
– Ого! – воскликнул Слава. – Пожалуй, килограмма четыре будет.
– Больше пяти. Дня два прожить хватит.
– На рыбе?
– От рыбы меня уже тошнит.
– Зачем же ловите?
– Для продажи. Других средств к существованию нет. Одна лишь рыба да еще гладиолусы немного выручают.
Разговоров о трудной жизни Голубев не любил. Каждый раз, когда люди начинали жаловаться на беспросветную нужду, у Славы возникало такое горько-тоскливое чувство, будто лично он был виноват во всех житейских несуразностях. Только служебный долг оперативника заставлял терпеливо выслушивать жалобщиков и в поисках истины порою подыгрывать им.
– Пособие по безработице давно не платят. На работу устроиться негде, – тихим голосом продолжала женщина. – Начальники обнаглели. Говорят, на зарплату работягам денег нет, однако на строительство собственных дворцов миллионы тратят. Конечно, кто попробоистей из работяг, те тоже находят, где урвать, а лопухам, как мы с мужем, ничего не достается.
– Да, когда все тянут одеяло на себя, непробойному может достаться разве что лоскут пододеяльника, – с сочувствующим вздохом подыграл Слава и, стараясь уклониться от неприятной для него темы, быстро спросил: – Не знаете, скоро Люлькины будут дома?
Женщина удивленно повернула к Голубеву моложавое, без малейших признаков косметики, лицо. Карие глаза ее при этом стали настороженными. Несколько секунд поколебавшись, она нерешительно сказала:
– Ну, допустим, я Люлькина. И что?
– Извините, не знаю вашего имени-отчества.
– Ну, Лариса… Васильевна.
– Олег Люлькин – ваш муж?
– Да.
– Он до сих пор домой не вернулся?
– Нет. А вы кто?
– Сотрудник уголовного розыска.
– Олег что-то украл?
– Наоборот, кажется, у него автомашину украли.
Люлькина болезненно поморщилась:
– Беда с этим Олегом. Опять, наверное, с пьяных глаз забыл, где оставил «жигули».
Голубев присел на поросшую осокой кочку:
– Почему «опять»?
– Месяц назад знакомые железнодорожники приволокли его домой в состоянии ни тяти ни мамы. Утром, проспавшись на полу у порога, сел к столу
– Часто «гудит»?
– Последнее время вроде успокоился. Стал подрабатывать, детям сладости приносить.
– Много детей?
– Две дочки-школьницы.
– Когда и куда он уехал последний раз?
Люлькина задумалась:
– Сегодня, кажется, пятница?.. Да, пятница… Значит это в среду поехал на железнодорожный вокзал к вечерней электричке. Хотел подработать на пассажирах, которым надо от вокзала добраться до деревень, куда автобусы не ходят.
– Нынче время боевое. Рискованно кого попало в машину садить.
– Олег кого попало не садит. Он обычно берет только женщин с детьми.
– А если клиенты предложат ему бутылку?.. – намекнул Слава.
– На бутылку может клюнуть, – с горечью сказала Люлькина и уставилась Славе в глаза. – Вы скрываете от меня что– то нехорошее. Убили Олега, да?
– Об убийстве говорить пока рано. Машину вашу без хозяина нашли.
– Ну, вот… Недаром со среды у меня сердце щемит так, что небо с овчинку кажется… – на глазах Люлькиной навернулись слезы. – Я уже и в вытрезвитель звонила, и в морг – нигде Олега нету. Думала, опять загулял, а выходит, еще хуже…
– Не расстраивайтесь. Может, все добром обойдется.
– Добром дела обходятся у богачей. На бедного же Ванюшку – все камушки.
– И последнее, Лариса Васильевна, хочу узнать, – торопливо сказал Голубев. – С какой целью месяц назад Олег ездил в Таежный и почему он оставил неисправную машину именно у Николая Бормотова?
Люлькина пожала плечами:
– Вероятно, отвозил туда каких-то пассажиров. А Николай Бормотов – это сын Евгения Павловича, с которым Олег работал в одной бригаде на железной дороге. У кого же было бросить «жигули», если не у знакомого…
– О Николае можете что-то рассказать? Как он, без завихрений?..
– Я всего один раз Николая видела. В прошлом году, когда Евгений Павлович получил благоустроенную квартиру в железнодорожном доме и приглашал нас с Олегом на новоселье. Николай был там как бы в роли тамады. Весь вечер шутил и предлагал смешные тосты. Гости ухохатывались. Ну а «завихрение» у него разве только… необычная женитьба.
– В каком смысле?
– По шепоткам гостей я поняла, что Николай закончил железнодорожный техникум и работал машинистом электровоза на Кузбасском направлении. Кажется, в Кузнецке познакомился с красивой молодой женщиной и отбил ее у какого-то очень богатого коммерсанта. Чтобы избежать мести, бросил электровозную работу и укрылся в Таежном. Может, это бабьи сплетни, но такой вот разговорчик соседки Бормотовых вели между собой. Хотите узнать правду, проверьте.