Посмертные записки Пиквикского клуба
Шрифт:
– Как поживаете? – осведомилась эта достойная личность, сопровождая вопрос несколькими десятками кивков. – Послушайте, вы никого не ждете сегодня утром? Трое каких-то дьявольски элегантных джентльменов спрашивали вас внизу и стучались во все двери нижнего этажа. За это им чертовски влетело от постояльцев, потрудившихся открыть дверь.
– Ах, боже мой! Как глупо! – вставая, воскликнул мистер Пиквик. – Да, не сомневаюсь, что это кое-кто из моих друзей, которых я ждал вчера.
– Ваши друзья! – вскричал Сменгль, схватив мистера Пиквика за руку. Больше ни слова! Будь
– Я так мало знаю этого джентльмена, – нерешительно начал мистер Пиквик, – что я...
– Понимаю, понимаю! – перебил Сменгль, схватив мистера Пиквика за плечо. – Вы познакомитесь с ним ближе. Вы будете в восторге от него. Этот человек, сэр, – с торжественной миной присовокупил Сменгль, – наделен комическим талантом, который сделал бы честь Друрилейнскому театру [147] .
– В самом деле? – сказал мистер Пиквик.
– Ей-богу правда! – воскликнул Сменгль. – Вы бы послушали, как он изображает четырех котов в тачке – четырех котов, сэр, клянусь честью! Вы понимаете, как это чертовски остроумно? Будь я проклят, если вы не полюбите этого человека, когда узнаете его качества! У него один только недостаток, маленькая слабость, о которой я, знаете ли, уже упоминал.
147
Друрилейнский театр – один из двух главных лондонских театров, открытый во второй половине XVII века; на его сцене ставились все классические английские пьесы.
Так как мистер Сменгль покачал при этом головой конфиденциально и сочувственно, мистер Пиквик понял, что должен что-то сказать, и посему сказал: «А!» – и с нетерпением взглянул на дверь.
– А! – подхватил мистер Сменгль, с важным видом вздохнув. – Это чудесный товарищ, вот кто он такой, сэр. Лучшего товарища не найти. Но есть у него один недостаток. Если бы явилась ему сию минуту тень его деда, сэр, он взял бы у нее деньги под вексель.
– Неужели? – воскликнул мистер Пиквик.
– Да, – подтвердил мистер Сменгль. – И будь в его власти вызвать ее еще раз, он бы это сделал через два месяца и три дня, чтобы переписать вексель.
– Это весьма замечательные черты, – сказал мистер Пиквик, – но боюсь, что, пока мы тут беседуем, мои друзья разыскивают меня и не знают, что делать.
– Я их провожу, – предложил Сменгль, направляясь к двери. – Всего хорошего. Я, знаете ли, не потревожу вас, пока они будут здесь. До свиданья...
Произнеся последние два слова, Сменгль вдруг остановился, снова закрыл дверь, которую успел открыть, и, потихоньку приближаясь к мистеру Пиквику, на цыпочках подошел к нему вплотную и спросил чуть слышным шепотом:
– Не могли бы вы мне ссудить полкроны до конца будущей недели?
Мистер Пиквик, едва удерживаясь от улыбки, но тем не менее храня серьезный вид, достал монету и положил ее в руку мистеру Сменглю, после чего этот джентльмен с многочисленными кивками и подмигиваниями, намекающими на великую тайну, отправился на поиски трех посетителей, которых вскоре и привел. Кашлянув трижды и столько же раз кивнув, чтобы заверить мистера Пиквика в том, что не забудет заплатить, он очень любезно пожал всем руки и, наконец, удалился.
– Дорогие мои друзья! – сказал мистер Пиквик, пожимая по очереди руку мистеру Тапмену, мистеру Уинклю и мистеру Снодграссу, ибо это были именно они. – Как я рад вас видеть!
Триумвират был очень растроган. Мистер Тапмен скорбно покачал головой, мистер Снодграсс с нескрываемым волнением извлек носовой платок, а мистер Уинкль отошел к окну и громко засопел.
– С добрым утром, джентльмены! – провозгласил Сэм, появляясь в этот момент с башмаками и гетрами. – Долой меланхолию, как сказал малыш, когда его учительница умерла. Добро пожаловать в колледж, джентльмены!
– Этот безумный человек, – сообщил мистер Пиквик, похлопывая Сэма по голове, когда тот опустился на колени, чтобы застегнуть своему хозяину гетры, – этот безумный человек, чтобы остаться со мной, заставил арестовать себя.
– Что такое? – воскликнули трое друзей.
– Да, джентльмены, – подтвердил Сэм, – я... пожалуйста, стойте смирно, сэр... я – арестант, джентльмены. Схватило, как сказала леди, собираясь рожать.
– Арестант! – с непонятным волнением воскликнул мистер Уинкль.
– Что такое, сэр! – отозвался Сэм, поднимая голову. – В чем дело, сэр?
– Я надеялся, Сэм, что... ничего, ничего, – стремительно сорвалось с языка у мистера Уинкля.
Было нечто столь резкое и беспокойное в манерах мистера Уинкля, что мистер Пиквик невольно взглянул на своих двух друзей, ожидая объяснения.
– Мы не знаем, – ответил вслух мистер Тапмен на этот немой вопрос. – Последние два дня он был очень возбужден и сам на себя не похож. Мы опасались, не случилось ли чего-нибудь, но он категорически это отрицает.
– Нет, нет, – вмешался мистер Уинкль, краснея под взглядом мистера Пиквика, – право же, ничего не случилось. Уверяю вас, ничего не случилось, дорогой сэр. Мне придется уехать ненадолго из города по личному делу, и я надеялся упросить вас, чтобы вы разрешили Сэму меня сопровождать.
Физиономия мистера Пиквика выразила еще большее удивление.
– Я... я... думаю, – запинаясь, продолжал мистер Уинкль, – что Сэм не стал бы возражать, по теперь, конечно, это невозможно, раз он арестован. Придется ехать мне одному.
Когда мистер Уинкль произнес эти слова, мистер Пиквик с некоторым изумлением почувствовал, что пальцы Сэма, застегивавшего гетры, задрожали, словно он был удивлен или испуган. Сэм посмотрел на мистера Уинкля, когда тот умолк, и хотя они обменялись только мимолетным взглядом, но, по-видимому, поняли друг друга.
– Сэм, вы что-нибудь об этом знаете? – быстро спросил мистер Пиквик.
– Нет, не знаю, сэр, – отозвался мистер Уэллер, начиная с большим усердием застегивать гетры.
– Вы уверены, Сэм? – настаивал мистер Пиквик.