Посмотри в глаза чудовищ. Гиперборейская чума
Шрифт:
Из короткого рваного разговора, возникавшего в промежутках, выяснились странные подробности, на которые могли обратить внимание только женщины. Логики в ее рассуждениях не было, да и быть не могло, но зато были накал, страсть и подозрения. Я ведь не просто не знал — я и подумать не мог, что Ираида влюблена в меня, как кошка. Оказывается, ее фразы и жесты, обычные с виду, для проницательной Й. были как образец почерка для опытного графолога. Или, вернее, как чужие сны для опытного толкователя снов…
Учитывая, что Й. видела Ираиду мельком раза два или три и не обменялась с нею ни словом, — такой итог наблюдений мог только изумлять. Воистину, женщины знают что-то, неизвестное людям.
В третьем часу ночи — я уже подумывал, а не отвернуться ли к стенке и не поспать ли? — вякнул телефон. Не общедоступный, а второй, секретный. Мы называли его «кремлевкой».
Звонил Альберт Мартович, он же «братец Майкрофт».
— Алло? Иван? С Крисом я могу поговорить?
— Вообще-то да, но вряд ли получится, — сказал я. — Он сожрал две дозы снотворного. Попробовать разбудить?
— Нет, не надо. Как он?
— В той же поре. Не лучше, но и не хуже. Что радует.
— Понятно. Ладно, пусть спит. Я тебе расскажу, а там — разберетесь…
И он поведал занятную историю. Предыдущей ночью, а вернее, уже под утро, около пяти, в Мытищах произошло столкновение между местными байкерами и какими-то пришлыми бригадистами. Причем сначала наглые чужаки накостыляли байкерам и пригрозили даже сковырнуть все эти несчастные Мытищи с того прекрасного лица, которым является Москва и Московская область, — дабы не портили портрета. Байкеры не снесли обиды и явились с подкреплением. Чужаки дрогнули и, пальнув несколько раз, удрали на трех пикапах. Байкеры гнали их по шоссе верст двадцать, потом вернулись. На месте схватки остался сбитый мотоциклом чужак с каким-то документом на имя Рудольфа Батца, а чуть позже и чуть в стороне милиция обнаружила связанного и ничего не понимающего негра. Все это было бы в порядке нынешней страшноватой повседневности, только вот… — и тут братец Майкрофт замялся. Он с полминуты тянул длинное «э-э-э…», нукал и мекал, но наконец проскочил трудное место и решился изложить странность дела именно так, как она описана была в протоколе. Побоище происходило у недостроенного гаражного комплекса. Негр был найден внутри помещения для охраны, в прихожей. Рядом с несчастным стоял чистый эмалированный тазик с брошенной в него чистой же ковыльной побелочной кистью. А в потолок ввинчен был большой железный крюк…
Мне понадобилось несколько долгих секунд, чтобы осмыслить сказанное. Потом я стал задавать вопросы.
Й. велено было спать до утра. На всякий случай то же самое я повторил охранникам. Сам же, уподобясь легендарному Керенскому (легендарному, ибо реальный ничего подобного не делал), переоделся в женское платье… не в платье, конечно, потому что Й. ходила исключительно в брюках, но белый ее плащ и белую шляпу я позаимствовал, имея в виду когда-нибудь отдать. Равно как и ключи от машины. Й. на каблуках и я без каблуков получались примерно равного роста; с походкой было сложнее, но с третьего-четвертого прохода перед охранниками я заработал сдержанные аплодисменты — и совсем уже собрался выйти и уехать в чужой машине, как на лестничной площадке сработал металлоискатель!
Эта система была отрегулирована не так, как в аэропортах — где даже золотой зуб во рту или фольга в пачке сигарет способна возбудить датчики, нервные и мелкозлобные. Нет, техники Коломийца поступили иначе: наш датчик начинал реагировать на компакт массой триста-четыреста граммов металла. Из серьезного оружия он мог пропустить разве что на две трети пластмассовый «Хеклер-Кох-70», машинку в наших широтах редчайшую.
Ребята, конечно, тут же отвлеклись от меня и стали через мониторы рассматривать, кто же там шумит. Оказалось, это больших размеров дед с палкой. Он медленно и осторожно спустился на площадку (я, кажется, уже упоминал, что с улицы к нам нужно было спускаться — на три ступеньки). Постоял, приглядываясь. И — позвонил в наш звонок.
Я ликвидировал маскарад. Кивнул охранникам. Сам подошел к переговорному пульту.
— Кто?.. — самым сонным голосом.
— Мне бы Дору Хасановну. Здесь она живет?
— Здесь. Но она спит. Четвертый час.
— Извините, но дело отлагательства не терпит. Скажите ей, что Финогенов пришел и что Мальчуган помирает.
— Какой мальчуган?
— Фамилия такая — Мальчуган. Она знает.
— Минуту…
И я пошел будить Хасановну.
Она выбежала босиком, накинув пиджак поверх зеленой махровой пижамы. Бросила взгляд на монитор, велела коротко:
— Впустить.
— Металл… — начал было я, но Хасановна отмахнулась:
— Это протез. Он на протезе.
Дед Финогенов без особого удивления окинул взглядом наше хозяйство, сел на стул и сложил руки на набалдашнике своей палки. Палка была нарочито узловатая, толстая, почти черная. Резной набалдашник что-то изображал, но, что именно, рассмотреть из-под рук было трудно.
— Дело такое, Хасановна. Егор Викторович помер вечером, при мне. Остановилось верное его сердце, замолчало… И тут же появляются двое, и оказывается, что это дочка его, которая от него отказалась, с муженьком, и намерены они на жилплощадь его лапу наложить. Понимаешь? А муженек ее — адвокат отставной, крючкотвор, и как дважды два он доказал мне и другим, которые проститься пришли, что дело наше безнадежно проигранное и в историческом аспекте, и в локальном и что квартиры покойного нам, конечно, не видать. Судись, не судись, а все по-ихнему обернется… Не знаю, обратились мы уже, конечно, к нашим товарищам в прокуратуре, но ясно, что толку не будет и из этого. Да ладно, я ведь не о том хотел сказать. Дело главное вот в чем. Когда помирал Егор Викторович, сказал: есть у него коробка с документами старыми. И вот эту коробку велел он именно вам, Дора Хасановна, передать…
— И надо было среди ночи?.. — начала было Хасановна, но сама себя остановила и кивнула. — Ждите меня, Финогенов, я оденусь. С покойным кто-то остался?
— Сидят, сидят старушки, как без этого…
— Иван Петрович, вы нас не подвезете?
Я ждал этого вопроса и просчитывал варианты.
— Нет. Но машину я вызову. Сам побуду здесь, при больном. Мало ли что понадобится.
— Хорошо, доктор, — кивнула Хасановна и пошла одеваться.
Я позвонил в контору. Трубку взяли сразу.
— Это Стрельцов. Нам нужна машина. Шофер и охранник. Срочно.
Я дождался, когда Хасановна и дед Финогенов уедут, и снова начал переодеваться женщиной. Почему-то захотелось, чтобы и сейчас кто-нибудь помешал мне выйти из дому. Но этого не случилось, и я, изящно покачивая бедрами, проследовал к светло-бежевой, под цвет шляпки, «Мазде».
Рука моя чуть дрожала, когда я открывал дверь и когда заводил мотор. Но взрыва не произошло ни тогда, ни потом — когда я вырулил из двора. Зато в зеркальце заднего вида я увидел подфарники тронувшейся мне вслед темной машины.
Как пелось в одной опере про зайцев, «предчувствия его не обманули…».
Итак, мой план оставить «Мазду» (и шляпку) на какой-нибудь автостоянке и уже в нормальном обличье взять такси — провалился. Теперь предстояло решить, за кем, собственно, слежка: за мной как за одним из сотрудников «Аргуса» — или же за Й.? И если за мной, то почему именно за мной, а не за машиной, увезшей Хасановну? Это было бы логичнее… Нет, скорее всего муж Й. нанял коллегу-детектива, дабы выследить неверную супругу. Но и с этим нужно было что-то делать.