Посмотри в глаза чудовищ. Гиперборейская чума
Шрифт:
— Тут это… — встал хронолетчик с лицом из запчастей, Терешков. — Пару слов можно? Дело в том, что список-то… в общем, вы его нам и передали. Через тридцать лет.
И сел.
— Коллизия, — тихо сказала Хасановна.
— Я? — не поверил Крис. Видно было, что он по-настоящему растерялся.
— Да, — кивнул второй хронолетчик, Марков. — Ну, вы постарше выглядели, конечно. Сильно постарше. Но узнать можно. И звали вас…
— Дедом звали, — прогудел Терешков.
— Это надо запить, — веско сказал Сильвестр. Он встал и пошел к бару.
— Ух ты! — вдруг подскочила Ираида. — Крис, ведь получается что? Ты из будущего отправил сам себе послание! Ребята, именно так!..
— И чему тут радоваться? — сказал Крис. — Это ж не поздравительная открытка…
До Ираиды дошло мгновенно. Она в ужасе прикрыла рот ладонью и съежилась.
— Секунду, — сказал доктор. — Ребята, тот Дед, который передавал вам список, — он велел передать его нам?
— Нет, — сказал Марков, и Терешков подтверждающе покивал.
— А зачем это ему надо было? — вяло сказал Крис. — В смысле мне. Если знал, что они так или иначе попадут сюда…
— Ерунда, — сказал доктор. — Если ты считаешь, что встреча была предопределена, то просто нет смысла пытаться что-то изменить. А если знаешь, что события изменяемы, — тогда примешь меры, чтобы письмо пришло по адресу.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что письмо попало тебе в руки случайно.
— Еще не попало, — напомнил Сильвестр, обнося всех коньяком.
— Да, действительно, — сказал Крис. — Ребята, прямо сейчас — продиктуйте этот список. На всякий случай. Хасановна…
Но Хасановна уже сама раскрыла сумочку, выложила, чтобы не мешал, свой «браунинг ь2» с серебряной пластинкой на рукояти и достала блокнот с карандашом.
— Слушаю, — сказала она скрипучим голосом, и вдруг погас свет.
Хасановна деловито вынула из кармана фонарик, щелкнула кнопочкой. Пятнышко света, созданное подсевшими за эту ночь батарейками, было маленькое и тускло-желтое, но писать позволяло.
— Слушаю, — повторила она.
— А может, не надо? — с сомнением сказал Терешков. — Мы бы сами тут… потихоньку…
— Терешков, это тебе не диспут «Может ли комсомолка отказать товарищу?» Сами вы тут не сможете ни черта. Вы не знаете и не понимаете…
— Есть еще одно соображение, — сказал Крис, — но я не готов его сформулировать. Впрочем, это сведется все к тому же: не сможете ни черта.
— В конце концов, что мы теряем? — пробормотал Марков. — Ладно, Дора… — Он задержал дыхание и продолжил: — …Хасановна …пиши. Значит, номером первым идет…
В дверь заколотили — кулаками, локтями, коленями: «Соня, Сонечка, открой скорей! Открой, это я, Макаровна! Мать помирает, надо «Скорую»!..»
Сильвестр в два шага достиг двери. Хасановна сопроводила его дохлым лучом фонарика. Щелкнул замок. Ворвалась кругленькая растрепанная женщина в халате.
— Ой, телефон, телефон, телефон?! Она упала, не дышит…
— Телефон? — ахнул Сильвестр. — Так он у нас — на электричестве… где-то старый аппарат валялся…
— Ведите к больной. — Доктор был уже у двери. — Ведите, быстро.
Хасановна с фонарем и пистолетом бежала рядом.
В душных нафталинно-камфорных недрах соседней квартиры слышался частый стук. У самого порога на полу растянулась крупная костистая старуха. Голова ее была откинута, грудь екала. Чем-то твердым старуха судорожно колотила по полу.
— Что-нибудь острое, — сказал доктор. — Нож, ножницы, стамеску…
Старухина дочь всплеснула руками и закружилась на месте.
— Подойдет? — И Хасановна наборной рукояткой вперед протянула узкую финку.
— Более чем… Светите сюда.
Доктор встал на колени, приставил острие ножа чуть ниже гортани, обтянутой пергаментной кожей, ударом ладони по рукоятке ножа — пробил трахею. Повернул слегка нож. Воздух со свистом рванулся в легкие.
— Хозяйка! Принесите заварочный чайник! — И, когда чайник на дрожащих руках прибыл: — Крис. Слушай внимательно. Аккуратно отбей носик, ополосни этот носик коньяком и принеси сюда. И еще — найдите где-нибудь пару бинтов…
Несколько минут спустя старуха дышала через фаянсовую трубочку. Доктор одной рукой раскрыл ей рот, пальцы второй засунул поглубже и сосредоточенно там копался. Потом сказал: «Опа!» — встал и пошел в ванную.
В тот же миг вспыхнули все лампы. Заревел, разгоняясь, холодильник.
Старуха открыла глаза, хотела что-то сказать, не смогла и заплакала.
— Что это было? — прерывающимся голосом спросила Ираида.
Доктор мыл руки. Посмотрел на Ираиду, криво усмехнулся:
— Никогда не готовь слишком вкусно. Видишь, к чему это приводит? Бабулька проглотила язык — в прямом смысле…
И тут же, слышный отлично через все открытые двери, в квартире Сильвестра заверещал телефон.
— Да. Ну… Что-что?! Да. Здесь…
Появился Сильвестр с телефонной трубкой в руке:
— Крис. Это тебя.
Он был чем-то так ошарашен, что привычное в его устах обращение ко всем на «вы» и по имени-отчеству вдруг исчезло.
— Слушаю… — сказал Крис. — А-а. Привет, Алик. Что-то срочное? Ясно, что не телефонный. Какой вертолет, вы что, охренели? Слушай… нет, ты меня послушай… нет, но …хорошо. Хорошо. Но я не один. Нет, Алик, вот это — железно. Что? Это уже ваши проблемы… Все, жду.
Он выключил трубку и обвел всех странным взглядом.