Пособие для Наемника
Шрифт:
— Неужели тебе так сложно принять, что Нолан мог значить для меня больше, чем для тебя моя мать, по которой ты не горевал и полгода?!
Герцоги встретились посреди кабинета. И прежде, чем Идель успела еще раз открыть рот, Теоданис, не размениваясь, от души приложил по лицу дочери пощечиной. На мгновение от боли и звона молнии в глазах Идель потухли, как огонь в заброшенном маяке. Но лишь на мгновение.
— Не говори о том, о чем не имеешь понятия! — Припечатал Тео.
Идель развернула к Теоданису лицо, во взгляде сквозила смесь ошеломления от того, что он сделал, и недоумения, как он посмел. Несмотря на то, что женщина с трудом удержалась на ногах
— Миледи! — Рыкнул Тео свозь зубы, надвинувшись на Идель.
— Милорд! — Та вздернула голову, не отступая.
Рейберт отвел глаза и потер шею сзади. Он бы многое отдал, чтобы сейчас очутиться где угодно, только не здесь. Судя по тому, с каким неожиданным рдением Алатир уставился на гобелен позади герцогского стола, он разделял его настрой. Ну или решил сменить ремесло с военного на ткаческое. Рей даже представил, как Алатир возится с нитями своими здоровенными ручищами, с пальцами — как печоночные колбаски, и воображаемое зрелище заставило блондина хрюкнуть смешком. Он приглушил его как мог и снова украдкой глянул на лордов Греймхау.
Как ему могло показаться, что с появлением в кабинете Идель похолодало? Там же вон, искры летят так, что и кресала не надо, чтобы спалить весь чертог к чертям!
— Если ты знаешь, что это… — Идель так и не смогла назвать происходящее своим именем. — Если знаешь, то почему не можешь дать мне хоть немного времени?!
— Я дал тебе время! И куда больше, чем было у меня когда-то! Лекарь почти месяц как поставили тебя на ноги, и это ты, ты должна была созывать собраний гильдий, а не я! Еще месяц назад!
— Месяц… — Выдохнула Идель и облизнулась. Обвинение отца оглушило ее куда сильнее пощечины. — Месяц назад? Столького, по-твоему, стоит горе твоей дочери? — Она встала к отцу так близко, что, когда в очередной раз вздернула голову, едва не ударила Теоданиса в подбородок.
Однако его темные глаза не отражали ни капли сочувствия.
— Мне нет дела до дочери, Идель. Мне нужен герцог для моих земель. Мне нужен правитель для Греймхау. И если этим герцогом не можешь быть ты, так, хотя бы принеси мне внука. И предавайся потом своему горю, сколько желаешь!
Она в одно мгновение изменилась. Словно ей в груди пробили дыру, сквозь которую струей войск в осаде, вытекал гнев, а с ним и силы.
— Принеси внебрачного, если на то пошло! — Взъярился Теоданис. — Аерон должен нам так много, что, клянусь, стоит мне повести бровью, как он тут же подготовит все бумаги по признанию мальчика законным! В конце концов, он будет твоим сыном, а в том, что ты моя дочь нет никаких сомнений!
У Идель задрожали губы. Она смотрела, не моргая, и ее голова несколько раз отрицательно дернулась.
— Как ты можешь, оте…
— Принеси мне внука, пока я еще в силе! — Гаркнул Теоданис, надвинувшись, и Идель все же сделала шаг назад. Увидев это, мужчина добавил гораздо тише: — Или возьми себя в руки, и стань герцогом сама. Снова. Как была все эти годы.
Идель все еще терялась, глядя куда-то в сторону. Теоданис опустил тяжелую руку дочери поверх плеча и с напором сжал, заставив кости заныть. Едва Идель взглянула на мужчину, Тео поймал дочь за шею сзади и прижал в болезненном объятии.
Первом, с того момента, как она вернулась из Республик.
Ком подкрался к горлу снова, заставляя Идель окончательно потерять смысл происходящего. Творец, даже в дни беременности ее настроение не менялось настолько часто!
Пока она решала, как быть, что делать, что чувствовать, Теоданис вцепился дочери в оба плеча, нахохлился: насколько они обмякли! Затем отодвинул женщину и слегка встряхнул, понуждая смотреть себе в лицо.
— Идель, твоей матери не стало в один год с императором Аеланом, и уже тогда я понял, что Фридесвайд захочет регентствовать до смерти. Я понял, что в предстоящих событиях мне и Аерону потребуется союзник, герцогству — управитель, а моим детям — мать, ведь младшей из них было всего четыре года. — На миг губы Теоданис дрогнули в улыбке. — Я был обязан жениться, и я женился — так быстро, как смог. Потом должен был воевать — и воевал. Потом должен был стать констеблем империи — и стал. И сейчас, Идель, мне наплевать, злишься ты на меня или нет. Все, что имеет значение — это чтобы после моей смерти герцогство не пришло в упадок, не досталось ворам и приблудам, чтобы в моем кресле не оказалось безвольное ничтожество, при котором мои земли разорвут, как старое одеяло. Я не хочу, чтобы все, ради чего я принес в жертву собственную жизнь, жизнь единственного сына и жизнь своей дочери, оказалось потеряно.
Теоданис глубоко вдохнул — парусом разошлась могучая герцогская грудь. Отступил от леди и вернулся к столу — резной и дорогущий, из черного дерева, он был доставлен когда-то еще отцу Теоданиса в подарок из Арозана. Алатир, дюжий, как тур, тут же пристроился позади лорда. На его лице Рейберт прочел облегчение: наконец-то можно хотя бы позицию занять привычную. Уже неплохо. А то поди пойми, что происходит? Эти двое, Греймхау, вообще в курсе, что они в кабинете не одни?
Спрашивать или напоминать о себе Рейберт, конечно, не стал. Идею поравняться с Алатиром тоже отбросил: обычно он не испытывал проблем с собственным телосложением, будучи более, чем крепким и достаточно высоким. Однако рядом с чудовищем, которого с трудом таскали на себе даже самые выносливые кони, Рейберт казался себе клопом. Куда именно встать, он так и не придумал, а потому остался как был, немного в стороне от происходящего.
Теоданис не торопился садиться за стол. Идель вообще не поняла, зачем отец встал там. Может, просто хотел отойти от нее? Устыдился собственного порыва? Создатель, что же у них за отношения такие, что они стыдятся самого прекрасного, что могло бы между ними быть?
— Мы оба знаем, — Теоданис опустил голову и наклонился к столу, оперевшись на него вытянутыми руками. — Мы оба знаем, что в свое Аерон назначил меня констеблем не только потому, что мы родственники. При всем нашем богатстве, у нас не такая большая армия, и Аерон дал мне власть над сборными войсками империи в том числе для того, чтобы я мог защитить надел, поставляющий короне половину казенного золота.
Тео сделал движение головой, словно вынырнул из озера, и вслед за этим распрямился весь.
— Мы так же оба знаем, от кого и почему нам необходимо защищаться. В конце концов, разве не из-за претензий Легрейфа на Деорсу через твою постель, ты устроила состязание за собственную руку?
Молодая женщина отвела глаза. Опять.
Да, они не близки, и редко говорят именно как отец и дочь. Не без причин — и не без последствий.
— Мне жаль. Мне правда очень жаль. — Голос мужчины согрелся и ненадолго даже согрел. Теоданис одним движение отодвинул стул и все-таки сел. Пододвинул к себе какие-то бумаги — жестом привычным и безотчетным, чем осознанным. Мазнул взглядом по записям и посмотрел на дочь. — Твой план на жизнь рухнул, и сожаление об этом больше не может затягиваться. Тебе нужен новый.