Посох Времени
Шрифт:
Как же всё-таки ошибался в своих предположениях этот простодушный человек! Разве мог он подумать, что выслушав его рассказ, Луиджи впадёт в такое неистовство, что его львиный рык в одно мгновение очистит въездной двор даже от птиц. Он просто взбесился. Мыслимо ли такое? На те слова, которые во время припадка бешенства он выкрикивал в адрес своего родного сына, не решился бы даже работорговец, понося свой провинившийся товар.
Когда же гнев Лонро, наконец, поутих, заканчивая с Монецци и беспардонно выпроваживая того к воротам, Луиджи вместо каких-либо советов произнёс то, что и вовсе перешло все границы здравого понимания: «Выродок! — продолжал поносить своего сына Лонро, — Он думает, что я стану терпеть эту его заразное расенское слабодушие? Так тому и быть, пусть тогда сдохнет, как собака…».
В тот день Джеронимо уехал из дому раньше обычного. Былое желание видеться чаще со своей возлюбленной теперь сменилось непреодолимым желанием вовсе не расставаться с ней никогда. Конечно же, он знал, что встретиться с ней сегодня раньше срока, определённого накануне не получится, но и находиться в границах ставшего ему ненавистным собственного дома было выше его сил.
Добравшись до холмов, он оставил свою колесницу у источника и какое-то время просто бродил вдоль дороги, то и дело, бросая взгляд в сторону своего прекрасного арабского скакуна, мирно пасущегося вдоль пыльной дороги. Тот же, будто почуяв, что хозяин относится к нему сегодня благосклонно, решил перебраться поближе к воде, где и трава была сочнее, и тень от окружающих источник деревьев и кустов плотнее.
Ключевая вода манила прохладой измученное жаждой животное и оно, обезумев от укусов заедающих его слепней, ринулось к ней напролом через кусты. Колесница шумно заскакала по камням и вдруг остановилась, скрипнув дрогнувшими от внезапной остановки оглоблями. Припав горячими губами к ледяной глади вырывавшихся наружу подземных вод, закипающий от зноя жеребец стал жадно насыщаться.
Лонро не нужно было объяснять, что у подобного рода желаний могут быть неприятные последствия. Он подошёл к лошади, и с силой потянув её за узду, оторвал её морду от ледяной воды. «Хватит, — тихо прошептал Джеронимо, — нельзя много. Сейчас поедем к Туллие, там вода теплее. Она покормит тебя виноградом, ты же любишь виноград? Ах ты…».
И в этот миг перепуганное животное дёрнулось и отпрянуло. Его хозяин вдруг рухнул лицом вниз на рыжие спины мокрых камней, окрашивая чистые воды родника бурым цветом брызжущей из его головы крови. Неизвестный, напавший на него, осмотрелся и повторным ударом со всего маху вогнал длинный шип ледовой кирки в затылок бездыханного Джеронимо. «Господь отстроил мир. В нём, — сказал незнакомец, — есть только каменщики и камни. Ты сделал свой выбор. Так будь же камнем»…
ЛАРЬ ВТОРОЙ - СВЕТОЗАР
Клубок первый
Войско асура[57] веров Вулкана подходило к зовущему на помощь Свентограду Рипейскому[58]. Кто бы мог распознать теперь в Светозаре, его чародее, того самого белоголового мальчика Яра, а позже задумчивого юношу, что провожал Лоноро в Йогине Радмиле? Высок поднялся, статен, да и слава о нём, несмотря на молодость, летит гордым соколом над близлежащими землями асов. Вулкан его чтит, везде с собой берёт за чистый разум, да верную руку. Он и в волшбе всегда силён, и в бою скор да умел, но вот незадача: уж рукой протяни - вон он Белый Град, а призываемые им Духи Природы, Боги, Предки отчего-то оставались безучастными к его посылам. Духовное око по-прежнему не зрило чародея-поединщика. А всё потому, что отвлекала думы его Душа безпокойная, что рвалась назад, к стенам царского замка, со стены которого, прячась от всех, украдкой помахала ему вслед отрада сердца его – дочь царя веров Добромила.
Вновь вскипела благостью в груди кровь, хлынула к лицу. Светозар завертелся в седле, ...а не видит ли кто? Нет. Не зрят. Все мыслями далёка. Кто дома, кто уже в бою.
И вдруг ему вспомнилось, как в первый раз он решился искупаться в подземной реке, что питала замок Вулкана. На то ему сам асур дал дозволение, поскольку отправляя Светозара в этот мир, Боги и Предки наделили его удивительной способностью освещать воду. Сызмальства, поднимая свои мысли к Небесной реке он, шутя, одним прикосновением мог обернуть отцовскую похлёбку в хмельное питьё. Однажды он так и сделал, правда, …ох и досталось ему тогда. Светозар был третьим в семье ребёнком и отцу ещё не полагалось хмельного, а тут вдруг, в разгар трудов праведных отче нахлебался.
Вот и во дворце Вулкана, куда определил его на службу Д"iй Вершина молодому жрецу промеж прочих обязанностей было велено очищать воды. С первого шага на пол этого дворца, с первого взгляда на одну из дочерей асура, в момент, когда его представляли царской семье, молодой чародей почувствовал, что ноги его онемели, стали непослушными, а сдуревшее сердце начало стучаться прямо в голову.
Совладать с такими чувствами было сложно, а потому долгое время Светозар старался не попадаться на глаза Добромиле, обходил её стороной. А она напротив, будто чувствуя, как лихо закручивает её присутствие голову этому молодцу, старалась подойти, расспросить его о делах земных. Чтобы не выдать волнения, чародей во время таких встреч болтал без умолку, благо Знаний в его голову было вложено превеликое множество…
А вот же…, доморила его тоска по девице. Как-то решился он пройти промывом да искупаться в каменной купели царевны Добромилы. В первый раз от теплоты душевной так напитал воду, что стал остерегаться, кабы потом она того не увидела, …потому что вода пусть и слабо, а светиться стала. Во второй раз, отправляясь светить воду в царевнины палаты он был поосторожнее, и уже не особо усердствовал. А вот в третий…
Помнится, он прошёл через подгорный промыв к купели, осмотрелся, царевны не было. Светозар снял одежду и вошёл в воду. Только начал он сотворять светлые заговоры, как услышал лёгкие шаги. Каменные своды над водной гладью хорошо отражали любые звуки. Чародей медлил только миг, он отбросил назад длинные, мокрые волосы, моментально сгруппировался и по-кошачьи прыгнул на высящийся перед ним уступ. В свете трёх пар светочей, закреплённых на том берегу подземной реки появилась Добромила.
Светозар и сам не понял, что случилось, ведь и половины этого времени хватило бы ему на то, чтобы беззвучно раствориться в тёмных, затопленных водой пещерах замка но! Разве мог он себе позволить не посмотреть не неё ещё раз? Всего один миг промедления, однако, и этого хватило. Гордая красавица сразу отметила, что камни берега Лада-десницы[59] её умывальни прячут незваного гостя. Никто не рискнул бы проникнуть к её покоям, это мог быть только …он.
Добромила сделала несколько шагов к воде и остановилась:
— Ты ли, Светозар, прячешься, будто тать в женских покоях? Выдь или отзовись, пока не позвала кого.
Чародей привстал и, ссутулившись под нависающим каменным сводом, явил на свет Божий свою руку.
— Дело ль это? — с укоризной глухо произнесла царевна. — Отец разрешил, а ты
и рад?
— Добромила, я не потому…
— Что тут виниться? Ведь пойман? Что скажешь, не в женских ты покоях? Не в царских? Поди, …вон двери. Пришёл, как тать, так хоть уйди как человек…
Светозар вдруг дёрнулся в седле. Его конь поднял голову, не понимая, что могло испугать седока?