Посох Времени
Шрифт:
Так вот, услышав от Вас о расенах, я вдруг без всякого труда сложил в неброскую мозаику все недавние события Вашей жизни. Зная, какие штуки проделывает с земляками Агнелли, я с полной уверенностью могу сказать, что Вы так же как в своё время и я на Руси, имели несчастье повстречаться с Йогиней. Вернее не с самой, а с одной из жриц её храмов. Не округляйте глаза, Лонро. Как не удивительно это будет Вам слышать, Йогинь у расен много. У всех этих женщин разные имена и такие же разные задачи…, но об этом чуть позже. Не будьте столь напряжены, мой молодой друг. Знаете, хоть я пока и не слышал от Вас ни одного из тех вопросов,
Никогда не думал, что скажу это потомку одного из влиятельнейших римских иллюминатов, но так уж случилось, Лонро, что мы с Вами братья по несчастью. И я в своё время отдал одной из Йогинь своё сердце. Причём не за злато, которым она щедро одарила меня и в первый раз, и во второй, а так, …просто так.
Да, да. У меня в отличие от Вас был и второй раз. Скажу больше, пройдёт совсем немного времени, и Вы, не в силах терпеть донимающие вас муки, также снова отправитесь на Русь. …Уж не знаю, какие цели и задачи вытолкнули Вас и те далёкие земли, меня же в молодости интересовало простое любопытство.
Ведь я был не беден, отнюдь. Я сбежал на Русь не из этих мест, а из Англии, и бежал, смею заметить, имея с собой достаточно средств. Мною тогда владело только одно желание: желание держаться подальше от донимающих меня родственников. Я и сейчас живу здесь, толкаемый только теми же побуждениями. Как это ни странно, мой отец, так же как и Ваш, являлся потомком древнейшего рода вавилонской знати, именуемой ныне «золотой когортой иллюминатов». Он, кстати, позже перебрался за мной сюда, где были мои богатства. Но я, в пику с представлениями об этом моих родственников, не гонялся в Руси за золотом и не искал там славы. Знаете, а ведь тем комичнее и запутаннее для меня являлся факт того, что некие неведомые Силы, посредством этого прохиндея Масимо Агнелли подключили меня к тому, что в корне перевернуло мою жизнь.
Наверное, стоит упомянуть о том, что я попал к расенам, когда мне уже было около тридцати пяти. Являясь единственным прямым наследником своего отца, я, как оказалось, был напрочь лишён выбора в вопросе самоопределения. Кто знает, возможно, виной тому густая примесь материнской крови, проистекающей корнями из земель вольнолюбивых Антов[45]. Так или иначе, а когда подходило время принимать всякого рода посвящения в тайны вавилонских мудрецов я, как только мог, откладывал всё это на потом, говоря отцу, что я пока не готов. Вначале с помощь матери, видевшей это моё нежелание, а уж потом с помощью доставшейся мне от неё в наследство природной хитрости и изворотливости, мне долгое время удавалось держаться в стороне от всего этого.
С самого раннего детства отец, будто о великом благе рассказывал мне о сути многих тайных обрядов и о могуществе тех, кто свято следует тайным правилам и законам, установленным теми, кто заливал фундамент этого могущества много веков тому назад. Скажите, Лонро, Вам ещё не довелось достичь подмостков кресла магистра?
Джеронимо вынырнул из омута тяжких раздумий и как-то неуверенно покачал головой. Было видно, что в отличие от молодого Хоу, он рос мальчиком послушным и в течение своей жизни в полной мере разделял и тайные, и явные устои миропонимания своего папы.
Заметив это, Артур Холл ничуть не смутился:
— О! — Хитро воскликнул он. — Да вы, я смотрю, на полном ходу. Впрочем, — добавил он весело, — тем хуже для Вас. Потому, что в самом ближайшем будущем, Ваш папаша будет сильно расстроен, отмечая происходящие с Вами перемены. Присутствуй здесь сам Луиджи, мне пришлось бы потратить целую вечность на то, чтобы попытаться разуверить его в глупости и безысходности его тупого вавилонского мировоззрения, а так, без особого вреда для нас обоих я могу Вас уверить в том, что не имеющий никаких посвящений и приобщений я, и вышколенный иллюминатской наукой Вы, и хапуга Агнелли не представляем для Йогинь и их покровителей никакого интереса.
Я не знаю как Масимо узнал о том, что меры весов расен всегда склоняются к чаше интереса, а не выгоды. Он понял для себя одно главное правило: дабы скрыть от наших глаз нечто, славяне с лёгкостью отдают и золото, и драгоценные самоцветы.
Помнится, когда после долгого отсутствия я появился перед отцом с целой горой золотых самородков, старик едва не умер от радости, хотя мне, в отличие от него, всё это уже тогда было не нужно. Это теперь я понимаю, что Йогиня отдала мне на откуп все эти богатства только для того, чтобы я не шёл за ней дальше, к странной пирамидальной горе. Мол, ты меня потерял, так вот тебе на память то, что у вас в большой чести.
На лицо Хоу опустилась тень:
— Мне не нужно было её золото, — продолжал он, — и тогда, и сейчас мне нужна только она. Но! Даже при всём моём желании я не смог бы за ней пойти. Поверьте мне, если им будет нужно, эти жрицы способны исчезать прямо у вас на глазах, когда угодно и где угодно…. Но, я не о том сейчас.
Отец не стал меня останавливать, когда я снова собрался в путь. Я врал ему о том, что опять еду за золотом. Я врал, а он верил. Так уж выходит, что золото имеет странную особенность прятать от людей правду, вернее заставляет их стараться не замечать правду.
Вернулся я только через два года, когда отца уже не было в живых. Вернулся и убрался в сторону от Рима, подальше от назойливых родственников, присматривающих до того за умирающим отцом, а ещё подальше от его друзей-иллюминатов. Глупец, я думал, что можно избавиться и от тех, и от других. Они не оставляют меня не на миг. Но! Об этом позже.
Так вот, всё это время я пытался найти женщину, что украла моё сердце. Великое чудо! Поистине, кто ищет – тот всегда найдёт. Я нашёл её. И хоть время не пощадило ни мою шевелюру, ни моё лицо и тело, она меня узнала. Как и где это случилось, я не стану Вам рассказывать, а поведаю только то, что может оказаться важным.
…Я плохо знаю русский язык, но, как видно, в экстренных случаях им это и не нужно. Мы проговорили с ней всю ночь. Не знаю, поверите Вы мне или нет, а только за ту ночь и за другую такую же я с лёгкостью отдал бы без остатка всю свою жизнь.
Утром она захотела, чтобы я уснул, …именно так. Я не хотел спать, это целиком её рук дело. Так вот, я уснул, а когда проснулся, Йогини уже не было. Вместо неё снова осталась только куча ненавистных мне теперь самородков и слитков.
С тех пор утекло много воды. Вы можете в это не поверить, но я, пользуясь связями отца и, ссылаясь на желание получше узнать что-либо о расенах с целью их разорения, смог прочесть несметное множество древних как мир текстов. Вы себе и представить не можете сколько Мудрости веков различных народов хранится теперь в библиотеках нового Бога.