Посох Времени
Шрифт:
Некогда близ Кастели был найден огромный подземный город. Магистр Гандольфо Левий скупил себе эти земли, и теперь туда, в древние галереи свозят всё, что только находят из написанного во всём мире. Уверяю Вас, хоть официально сын Гандольфо и обустраивает там сейчас поверх бездонных библиотек храмы нового Бога-Страдальца, под землёй находится то, что в корне может переменить любого человека, разумеется, кроме тех, кто, как Ваш отец или Вы, уже продали свою безсмертную Душу.
Что это Вы насупились, как воробей, нагадивший в винный кубок? Не радуйтесь раньше времени. Как я уже говорил, никуда Вам от этого не деться. Вы вернётесь к расенам, и
Дело, собственно, в том, что всё вокруг этого обстоит совсем непросто. Расенские Боги Вам помогать не станут, а от наших и Вы, и я отказались уже давно. Ну? И что же нам остаётся? Увы, мой друг, только страдание, поскольку сила страха и поклонения истинному богу иллюминатов кроется только в нём самом, именно в страхе. Что тут поделаешь, и Саваоф и Иегова, и вновь объявленный бог верхушки тех, кого Славяне называют твари, неохотно отпускают на волю рабов своих.
Хоу улыбнулся:
— Ах, как хорошо, — сказал он вдруг. — Я уже давно заметил, как хорошо говорить правду. Мне сейчас очень легко. Будто некий иудей-зубодёр избавил меня от давно сгнившего и отравляющего моё существование зуба.
Джеронимо поднялся. Пребывая в глубокой задумчивости, он прошёл не более трёх шагов и вдруг обернулся:
— То есть, — невнятно промычал он, — мы с Вами даже не жертвы происков Масимо Агнелли! Получается, что скорее мы жертвы проклятия славянских Бого…
— Что вы несёте, Лонро? — Со снисхождением и покровительством оборвал его полубред Артур Холл. — Да будет Вам известно, что и сами славяне, и, тем более, их Боги не знали бы что такое проклятие вообще, не объявись в пределах их земель те, кто ныне именует себя иллюминаты и их посланцы.
Более того, тем, кто в их, расенском понимании чист своей кровью, никакое, даже самое сильное проклятие не способно причинить никакого вреда. Это мы с Вами и подобные нам, в чьих жилах намешана кровь так называемых тварей, входят в интересы этого раздутого до вселенских масштабов иллюзорного чудовища, называемого Проклятия.
И никакие мы не жертвы. Расены вообще не приемлют кровавых жертвоприношений и никогда их не имели. Да будет Вам известно, что их послания Богам называются требы и за исключительно редким исключением включают в себя только растительность и собственные поделки по дереву. Что им все эти тяготы и страдания по злату?
Джеронимо, мы с Вами выросли в страхе перед богами, родителями, в страхе перед всем вокруг, а они в любви и понимании. Вот и вся разница. Мне, человеку, который намного старше Вас, мой друг, только ныне, в час, когда я знаю о том, что неизлечимо болен, стало легко и просто ждать конца. Болезнь уже догрызает моё иссохшее тело, и я прекрасно знаю, что за порогом смерти мне не стоит ждать ничего хорошего, однако и это меня тяготит меньше, чем оставшиеся ещё с детства страхи.
Знаете, только сейчас, когда я знаю, что вот-вот умру, я вдруг перестал бояться змей? А ведь всю жизнь я маялся, подозревая, что под каждым кустом таится вероломная смерть, имеющая гибкое тело. Сейчас меня перестали мучить кошмары. Боли, заедающие мою голову стали утихать, видно конец мой на самом деле совсем близок. Наследство мне оставить некому, а на Небеса ещё никто и никогда не пронёс ни одной монеты.
От той, что затмила мне собой бога, мне никогда не удастся заиметь детей, а плодиться, как собаки с кем попало, я не желаю. Да, плодить здоровых и умных детей, вот что нам нужно поучиться делать у расов. Они никогда не связывают свою жизнь с кем-либо ни за какие посулы или богатства. Они чисты по своей сути и как только они лишат себя этой чистоты, это и будет их последний день на земле.
Смешно, — вдруг совершенно разоткровенничался Арти, — я как-то решил воспользоваться услугами известного всему Риму ростовщика Кица, и придумал одну каверзную вещь. Она касается моего завещания. — Хоу ядовито улыбнулся: — Оно состоит в том, что практически всё золото, что у меня есть и ещё кое-что из бумаг на моё имущество, достанется троим …моим …заклятым родственникам. Одну часть, малую, ту, что даже не вызовет никаких нареканий с их стороны, я дарю моему хорошему другу. А вот остальное, и бумаги и золото, я отдам с лёгким сердцем.
Киц тоже получит достаточно, причём, если он постарается, а уж он-то постарается, будьте уверены, я специально обратился к этому мошеннику, так вот он может получить всё, что я оставил этим негодяям. Помня их склочность и злоязычие, а так же зная об их запредельной алчности, я обрекаю их на многолетние тяжбы в результате которых, они гарантированно потеряют чуть ли не больше того, что я им завещал. Зато мой единственный друг получит то, чего заслуживает и будет полностью ограждён от их зависти, как всегда довольствуясь малым.
Мой вам совет, Лонро, если Вы ещё по указке папочки не женились, тоже заранее хорошенько обдумайте своё наследство. То золото, что пребывает от расен, не принесёт ни Вам, ни вашим родственникам ничего хорошего. Поверьте мне, очень скоро и Ваше молодое тело, повинуясь просыпающимся позывам раздавленной в вас человеческой природы, станет мучить вас такими страшными недугами, что думать о завещании у Вас, чистокровного потомка тех, кого славяне считают тварями, совершенно не останется времени.
Как вам такая перспектива, Лонро? Молчите? Вам нечего сказать? …Но я Вас понимаю…
Хоу вышел из базилики, сорвал пучок сухой травы и, подойдя к догорающим светочам, поджёг её. Поочерёдно подойдя к высящимся у ступеней масляным лампам он, не проронив ни слова, развёл в них огонь и, бросив в сторону рассыпавшуюся искрами раскурку, растворился в густом мраке ночи.
Клубок восьмой
Артур Холл умер через восемь дней после визита молодого Лонро. Странный был человек, …странный и притягательный. Семья Джеронимо и всё её окружение клеймило позором имя этого англичанина, что, вне всякого сомнения, только добавляло веса этой неоднозначной персоне в сердце многообещающего отпрыска известного рода иллюминатов[46].
Всё о чём говорил Арти перед смертью, сбылось. И давление на самого Джеронимо со стороны отца, и судебные тяжбы родственников усопшего англичанина, и открытая война между ними за его имущество, всё это имело место. И то, что Киц немало поимел выгоды от этой войны, тоже верно. Рим долго гудел как улей, осуждая кровожадность родственников Хоу, а молодой Лонро тихо посмеивался, понимая, что сложно было ожидать чего-то другого от людей, которые зная о том, что Арти разбогател, бросили всё и немедля перебрались сюда из далёкой Англии.