Посох Времени
Шрифт:
Пока им не пользуются для дел больших, оно оставляет лишь малоприметные следы. Это значит, мы должны вынудить потомков Богов воспользоваться полной Силой Древа, лучше всего неоднократно. А уж когда мы нападём на Его след, никто и ничто не в силах будет нам противостоять.
Клубок девятый
В серпеня четырнадцатый день 6498 лета от Сотворения Мира в Звёздном Храме[118] три передовых отряда дружины Светлого Князя Вулкана подошли к чистым водам моря х'Арийского[119]. Дожидаться обозов с отставшими переселенцами не стали. У Малого Моря[120] на горе разбили лагерь. Дабы не смущать местный люд, тут же отрядили Князю два десятка штоурмвоев, и спустились к селению, что лежало неподалёку.
Входить в деревушку не стали, заметив, как быстро выстроились в боевой порядок местные казаки. Те «запрягали» очень быстро, было видно, что частенько приходится отбиваться. С околицы за гору тут же понеслись всадники, знать и там, на берегах Сармы то ли соседи, то ли родичи их обосновались. Раз уверенно пошли, намётом, на перерез им не успеть, и они это знают. Похоже, за горой есть для преследователей какая-то преграда, или стоят их заставы. … Из-за горы поднялся чёрный смоляной дым, тут же из-за дальней ещё один…, сигналят соседям.
Веры про себя тут же отметили: раз при первой опасности поднимают всех, знать, народ у воды обосновался серьёзный. Вулкан приказал повыше поднять штанды, и первым пустил своего коня с пригорка.
Пошли шагом, осторожно. Во флангах штоурмвои держали под рукой оружие, но сам Князь, приближаясь к встречающему их разъезду, не проявлял видимой воинственности. Местные смутились, вперив взоры в главный княжеский штанд. Самое время им переговорить меж собой, да куда там, уж съехались. Вулкан не стал томить долгими церемониями. Он звучно приложил к нагрудным латам зажатую в боевую рукавицу длань и, выбросив после того руку вперёд, славно выкрикнул:
— Слава Бозем и Предкам наша!
Сарматским казакам ничего не оставалось, как вместе с приезжими штоурмвоями ответить троекратным: «Слава, слава, слава!»
— Добро, — тут же продолжил Князь, — что у чистой воды стоят наши. Ведь ведаете Ра?
Казаки переглянулись и вскоре один из них, светловласый, ответил:
— Ведаем, тако же, как и Чуры наша ведали, и чадам наша сей Свет останется. Скажи, — покосившись на штанд, тут же спросил половец[121], — кто ты есть, Светлый Князь? Штанд Родов Силоваев и Веров над тобой.
— Так и есть, — отвечал Князь, — Роду я Силоваев, а асуром стою народа Веров. Князем призван Великой Копой о прошлом лете, освещён в Капище Сварога, имя моё Вулкан.
Лица сарматских казаков вытянулись. Половец медленно приосанился, притих, с лица его сошёл прищур недоверия и сменился тревогой.
— Что не так? — замечая это, поинтересовался Князь. — Али мне просто не ведомо, что Силоваи или Веры ужо враждуют с вами?
Половец молчал, размышляя, прикусив внутреннюю часть губы. Его светло-русая борода приняла горизонтальное положение, отчего этот взявший на себя роль лидера казачок стал выглядеть растерянным.
— Уж и не знаю…, — наконец, тяжко выдохнул он, перехватывая вопросительные взгляды своих родичей и поплечников. — И наши волхвы, что ушли вглубь гор от надвигающейся заразы, были с вами на Великой Копе. …Сказывали они нам, что сойдут с городов издревле супротив аримов выстроенных братия наша словенские и арийския. Заверяли тако же, что Копой решено, будь то рассея ваша ляжет на земли Себерцев и Рыбоедов. Ныне зрим, что вынесло вас аж сюда, к морю х'Арийскому? Рыбоеды бродят выше нас, гляди где се верх Мидгарда, — половец указал на место небесной опоры Макоши[122].
— Вас? — хитро прищурился Вулкан и обратился к своим штоурмвоям: — Вот ужо, други мои, хоть посмотрим, что за Род Великай, что ведает Ра, кичится землями у моря х'Арийского лежащими, будто своей худой мошной? Мошна-то, пусть и худая, а не ваша, а земли славянские, уж не взыщите, не вам делить да присваивать. То, что по душам положено, что Родам вашим для пропитания надобно вам и останется, а пустующее про запас: леса да луга брать никто вам не позволит. А будете от жадности ноздря раздувать, да кулачки сжимать, получите по шапке и пойдёте, как чревоугодцы Рыбоеды бродить по чащам лесным да с разбоя цеганами жить битыми и бедными. Ты, что ли старший Родов ваших? Где старцы? С ними говорить да решать буду, где Верам на житьё стать. Ведите к старшине, коли есть у вас кому Кон блюсти…
Казачки задёргались, стали шушукаться. Вскоре один из них завернул коня, и поскакал к селению. Половец, что раньше говорил с Вулканом, спешился.
— Стань на землю, Князь, — с повинным поклоном произнёс он.
— Скажи с кем стать? — жёстко ответил асур. — Ни звать как, ни имени Рода твоего не знаю…
Довелось-таки казачку всё сначала начинать, да набело пересказывать, кто он, да откуда, а так же поведать, что за селение позади, и кто с ним в разъезде. Думается, на всю жизнь казак Милюта науку уразумел, как должно по чести говаривать, коли со штандом пред тобой сам Светлый Князь. Как только от стыда у раскрасневшегося половца рубаха у шеи огнём не занялась?
Вскоре прискакал и посыльный из Курмы, того самого поселения, что темнело вдалеке пятнами садов, мол, Старшина ждёт. Внимательный глаз тут же отметил, что в сторону горы снова помчались два всадника, как видно предупредить родичей по ту сторону «черепашьей коробки»[123]о том, что на земли сии стал Светлый князь.
Войдя в село, Вулкан сменил гнев на милость. Дворы ухожены, огорожены от зверя лесного, бродячего. Избы да терема добротные, стогами многими окружены, видать, коров в Родах прибыло достаточно. Всюду резьба искусная, крашена яро. Выходили приветить Князя все от мала до велика, славили Богов. Детишек во дворах во множестве. Капище Велеса было не велико, однако же, мастерами срублено вельми знатно. Куммиры Предков резаны так любо, что казалось, что вот-вот оживут.
Старшина встречал гостей у Капища. Ещё не старец, но и не молод был хранитель Кона. Приветствовал Светлого Князя, как должно, назвался сам, перечислил Роды, что обосновались у сего Капища Велеса, восслал гимны Богам и Предкам.
Сердце Князя оттаяло. Он почтил Славой каждый из трёх свещенных превходов Капища, а войдя к Алатырь-камню, Вулкан принёс безкровные требы Богам и дары богатые. Штоурмвои его выстроились верхом вдоль дороги к терему Старшины, оставив меж собой шагов по тридцать.