Посольская школа. Душа Сокола
Шрифт:
“Виновата, лин Гвидичи, исправлюсь”, — вспомнился жаркий шёпот Амелии и её стоны.
Ему продолжали подсовывать фальшивку. Но туман перед глазами рассеялся настолько, что стали видны нити в руках кукловода. Этан боялся, что Гирон захлопнет дверь перед его носом, увидев “ненавистного Соколёнка”, а старик молча отодвигал стул возле семейного стола.
“Олаф был пешкой в игре, — зудела паранойя. — Обычный воин, рядовой. Как он узнал, что есть ведьма, нуждающаяся в деньгах настолько, что была готова рискнуть лицензией лекаря? Ему подсказали. Гирон решил обелить репутацию родственницы. А Франко прочитал план в голове посудомойки и немного помог. Гнилая семейка у старейшины. Насквозь гнилая”.
— Слишком рано для ужина, — сказал Этан, отодвигая свою тарелку. Вместо неё он выложил на скатерть свои фолианты. — Благодарю, но я не успел проголодаться.
— Да разве ж это ужин? — ахнула Малия, прижимая к груди снятый с Сокола мундир. — Лёгкий перекус! Вот когда разговор затянется, я подам что-нибудь посущественнее. Вы любите булочки, лин Этан? Принести что-нибудь к чаю?
— Иди на кухню, — распорядился Гирон. — Проверь, не пригорело ли чего.
— Конечно, дедушка, — спохватилась Малия. — Считайте, меня уже нет.
Лучший убийца клана сел на предложенное ему место. Лёгкий перекус в понимании хозяюшки клана занимал половину стола. Салат, две закуски, лепёшки с сыром и отдельно с травами. Гирон налил себе чистой воды и поджал по-старчески тонкие губы.
— Слушаю тебя, Этан. Продолжай.
— Метка посвящённого, — клановый маг протянул ему листок с рисунком. — Точно такая, как во всех дневниковых записях. Чёрный гриф, вестник смерти.
— Падальщик, — презрительно бросил старейшина. — Трупоед.
— Символ очищения и перерождения, — поправил его Этан. — А рядом чёрный ворон.
— Не слишком ли много птиц для одного соколёнка? Он никогда боевым магом не был, всё больше мечом махал. С какого перепоя ты вообще о ритуале посвящения через бездну вспомнил? Решили поспорить, не сдохнет ли он? Совсем заигрались?
В его голосе было столько спеси, будто два кадета академии о пересдаче пришли просить.
— Иномирный артефакт-определитель показал чёрный уровень, — спокойствию кланового мага стоило позавидовать. Прошёл одиннадцать старейшин и до сих пор обходился без ругательств портовых грузчиков. — Куросов такой силы не было четыреста лет. Четыреста, лин Гирон! Я должен был провести ритуал.
— Ну молодец, — пожал плечами старейшина. — И что ты мне предлагаешь? В ножки ему поклониться или своё место в совете уступить?
— Посвященный совет клана возглавляет, — Этан невозмутимо отсчитал третью закладку на ближайшем фолианте и открыл его. — Дар общаться с богами бездны и духами наших предков ставит Сокола на вершину горы. Издревле именно куросы писали законы и вершили правосудие. Они — проводники воли богов. Глава клана был лидером, командиром, отцом воинов, а курос душой и сердцем.
— Сокол способен стать только членом, который он не умеет держать в штанах, — съязвил Гирон. — Каких законов ты от него ждёшь? Да он устроит в клане хаос! И что думает Кеннет Делири о твоей затее? Уже готов поделиться властью? Низко же он её ценит. Раздаёт кому попало.
Этан медленно вдохнул и выдохнул, а у Сокола челюсть свело, как он старался держать язык за зубами. Никто не ждал, что кто-то из старейшин уступит хоть крупицу власти, но клановый маг упрямо листал книги. Подчёркивал и выписывал доказательства, что заведённый издревле порядок нарушили только из-за того, что куросы перестали рождаться. Но метка посвящения позволяла вернуть золотое время Клана Смерти. Вернуть его истинную силу.
— Верховную ведьму похитили, — вполголоса напомнил Этан. — Обе сёстры-наследницы ещё не готовы занять трон. Совет Первых обсуждает, кого назначить консортом. Дамиан Аринский — инквизитор. Ведьмы терпели его в законных супругах Станы, но до единоличного правления не допустят. Они с большим удовольствием проголосуют за Кеннета. А управление Фитоллией будет сложно совмещать с руководством клана.
— И очень кстати у нас есть соколёнок с древней меткой, крепкими яйцами и жгучим желанием помочь главе порулить, — хрипло рассмеялся старик. — Этан, ты вроде умный мужик, а такую чушь несёшь. Плевать, кого ведьмы назначат консортом. Я костьми лягу, чтобы приёмыш Магнуса во главе совета никогда не встал. Нечего ему там делать. Чёрный уровень? А кто его видел? По мне, так эталонный бабник ничуть не изменился. Такой же пустоголовый и безответственный.
— Но вы не против, чтобы я с вами породнился, — не удержался Сокол.
— Там другое, — махнул рукой Гирон. — Зачинать детей и приносить золото в дом твоих, да простят меня предки, талантов хватит. Малия влюбилась, как будто ведьмы приворожили. Слышать больше ни о ком не хочет. Так что теперь делать? Живите. Суд чести пройдёт — к себе в дом её заберёшь. Свадьбу начинай готовить. За обесчещенными невестами полгода не ухаживают.
— Я не могу взять её замуж по обряду клана, — усмехнулся Сокол. — Я умер в бездне. Все метки слетели, одна новая появилась.
— Тогда какого лысого демона вы мне тут мозги пудрите? — старик дёрнулся, и под ним заскрипел стул. — Какой совет, какое законотворчество? Он в клане никто! Меньше, чем сопливый мальчишка. Забирайте свои книжонки и проваливайте. Не будет на рассвете собрания. Нечего обсуждать. Суд чести послезавтра. Всё. Свободны.
Этан медленно сгрёб стопку книг со стола и начал бормотать заклинание левитации. Слов не было, как хотелось убить Гирона. Сокол чувствовал себя так, будто он вернулся в логово мародёров. Сидел голый на дне земляной ямы и не мог пошевелиться.
“Никто не заставит меня жениться на проклятой посудомойке, — вертелось в голове. — Никто не повесит на меня чужой долг. Не я был у неё первым, не мне вести её на поляну с шатрами. Нет”.
— Уже уходите? — защебетала Малия и бросилась к Соколу с чёрным мундиром в руках. — Какая жалость. Я всё почистила, погладила, ароматной водой сбрызнула. Одевайся, родной мой.
Лучший убийца молча забрал мундир из её рук.
— Суд чести, — прохрипел Гирон, — вынесет приговор и без метки инициации. Когда ты творил блуд с моей внучкой, ещё был членом клана. От судьбы не уйдёшь. Я не дам тебе сбежать.