Посредник
Шрифт:
– Небось ты устроила Фаррелли эту работу?
– Кончай, – сказала Бленда, глядя в сторону.
– Наверняка без тебя не обошлось, так ведь? Пособила?
– Кончай, – повторила Бленда.
Боб Спенсер осклабился, от такой усмешки у любого аппетит пропадет.
– Обычно ты понимала шутки, Бленда. Как дела, кстати?
– Отлично, Боб.
– Вижу. Давненько не виделись, между прочим.
Бленда посмотрела на него в упор:
– Оттого и дела идут отлично.
Боб помолчал, просто стоял, пялил глаза, тянул время. Фрэнк
– А Стив? – спросил он.
Фрэнк не мог поднять глаза, обхватил чашку ладонями и смотрел на них.
– Что – Стив?
– Он очнулся?
– Нет.
– Я думал навестить его. Грустно, поди, лежать там одному.
– При нем отец все время. Других визитеров ему не надо. Особенно тебя.
Боб Спенсер пожал плечами и секунду-другую казался одиноким, пристыженным, Фрэнк чуть не пожалел его. И сразу здорово разозлился на себя за то, что может пожалеть этакого подонка.
– Думаю, тебе пора, – сказала Бленда.
– Ты так думаешь?
– Да, думаю, тебе пора.
– У тебя новая прическа.
– Да?
– Мне больше нравилось, когда ты красила волосы. В них седина.
– Кончай, Боб.
– Ты еще и пополнела?
Бленда не сводила с него глаз:
– Это уже хамство.
Боб еще раз обернулся к Фрэнку, который больше не жалел его. И ему не понравился ответ Бленды, что это хамство, что Боб Спенсер хамит, ответ звучал доверительно, почти интимно, будто они годами вели этот разговор.
– А ты наконец завел себе женщину, – сказал Боб.
Фрэнку Фаррелли, конечно, следовало врезать ему, просто встать и сбить его с ног, выволочь на улицу и швырнуть в ближайшую канаву. Это было бы единственно правильным, единственным, что бы могло вроде как послужить компенсацией Фрэнку и Стиву, да, и Стиву тоже. Но Фрэнку такое не дано. Натура не та. Возможно, как говорил Мартин, он вправду бесхребетный, прихвостень.
– Вот как? – сказал Фрэнк.
Бленда наклонилась над столом:
– Не обращай на него внимания.
Не обращать внимания? Она защищает этого типа? Фрэнку просто необходимо что-нибудь предпринять. Он встал, понятия не имея, что произойдет в следующий миг.
– Уходи, пока…
– Пока что, Фаррелли?
– Тебе здесь не рады.
– А что, заведение принадлежит тебе, Фаррелли?
– Нет, мне, – проговорила Салли.
Она взяла Боба Спенсера за плечо и решительно погнала к двери. Там он, как зловредный мальчишка, вывернулся из ее хватки и пальцем показал на Фрэнка:
– Знаешь что, Фаррелли! Они, черт подери, выбросили музыкальный автомат! На свалку! Старый «Вурлитцер» – на свалку!
– И что? Он же не работал, щербатая рожа.
– Знаешь что, Фаррелли? Это все из-за тебя. Все несчастья из-за тебя. Все так говорят. Что ты приносишь несчастье. Слышишь, говнюк!
Салли наконец вытолкала Боба на мокрую, темную улицу и заперла дверь. Потом подсела к Бленде и Фрэнку:
– Извините, ребята. Зря я его впустила.
– Это не имеет значения, – сказала Бленда.
Фрэнк обиделся. Почем она знает, что это не имеет значения? Не имеет значения, что Боб Спенсер стоял тут, насмехался и оскорблял его и Стива? Не-ет, это имеет значение. Чертовски большое значение, а самое большое значение имеет то, что Боб Спенсер намекнул, что у него кое-что было с Блендой.
– Пойдем-ка домой, – сказала Бленда.
Они молча шли под погашенными фонарями. Ветер нес с собой запах бензина. Фрэнк был мрачен. Не удержался и спросил:
– Ты знаешь Боба Спенсера?
– Знала.
– Близко?
– Близко? Почему ты спрашиваешь?
– Просто спросил, и все. Так близко ли?
– Фрэнк, забудь.
– Что забыть?
– Что я его знала.
– Вот, значит, как? Я должен забыть.
– А ты разве до нас никого не знал?
– До нас?
– Да, до нашей встречи.
Они молчали, пока не подошли к ее дому, там оба остановились в нерешительности. В кинотеатре разбили еще одну витрину. Старая афиша валялась на тротуаре. Прошлое, думал Фрэнк. Прошлое настигло нас. Прошлое крепко вцепилось и не отпускало. Но тут речь не о воспоминаниях вроде тех, которые он мог разделить со Стивом и которые быстро исчезнут, когда исчезнет Стив. Речь о прошлом других людей, о прошлом Боба Спенсера, о прошлом Бленды, вот от этого прошлого ему не отделаться.
– Как по-твоему, «Маджестик» когда-нибудь снова откроется? – спросил он.
– Не знаю.
– Было бы замечательно сходить вместе в кино.
– Ты так считаешь?
– А ты нет?.. Ты ходила в кино с Бобом Спенсером?
– Перестань наконец говорить о нем. Он ничего не значит.
– А раньше, выходит, значил?
– Не надо, Фрэнк.
– Что «не надо»?
– Не начинай.
Оба опять замолчали. Ветер переменился, принес холод с реки.
– Ладно, – сказал Фрэнк.
– Зайдешь?
– Мне до завтра надо подремонтировать машину.
– Ну что ж…
Фрэнк зашагал прочь по тротуару. Да, так оно и было. Прошлое вторглось между ними, не его прошлое, а ее, всех других людей.
– Мне нравится твоя рубашка! – крикнула Бленда ему вдогонку.
Фрэнк остановился, не слишком резко, но постепенно замедлив шаги, а тем временем принял решение. Он отбросит прошлое – и ее, и свое собственное, и всех прочих больших говнюков. Попросту похоронит его. Прошлое так или иначе опаздывает. Мысленно он повторил: прошлое опаздывает. В нем нет проку. И теперь, коль скоро об этом зашла речь, вполне можно говорить и о будущем, а оно без того достаточно сложно, поэтому незачем тащить за ним еще и вчерашний день. Ей нравится моя рубашка, подумал Фрэнк. Этого достаточно. Он повернул обратно, к ней.