Посторонним В.
Шрифт:
Дети привольно жили в деревне с бабушкой Лэ, а я роскошествовала в пустой квартире одна; уж не знаю, тогда спросить не решилась, что В. наговорил жене, но он практически поселился тогда у меня.
Сначала меня это перепугало: вдруг, думала я, эта новейшая близость, обычная, бытовая, испортит имеющуюся волнительную радость, и радостное волнение – все же так уязвимо, чувства.
Иной раз и пошевелиться страшно, и с места встать, и сделать что-то такое, что угодно. Сидишь, потихоньку дышишь и хранишь, оберегаешь себя не как себя, Верочку-дурочку, а как специальную емкость для особо ценных предметов: его дыхания на твоей щеке, смешных щекочущих слов на ухо, поцелуев в нос, отсроченных прикосновений, твоя рука в перчатке, его руке в перчатке.
Не хочешь расплескать ни капли, нельзя расплескивать, надо хранить, это ценно.
Первый раз он появляется в моем доме, доме, где живет мой муж, мои дети – семья моя, я болтаю, не останавливаясь, как-то стараясь словами веселыми и пустыми замаскировать неловкость.
В. проходит сначала на кухню, и никуда далее. Я, наконец, закрываю рот.
«Не надо ничего говорить», – предлагает В. Протягивает руку, проводит пальцем по спине, между лопаток. Привычно встают дыбом все волоски на теле, я улетаю. («Встретимся на небесах», да. Встречались.)
Потом, конечно, все неловкости проходят, мы долго пытаемся уместиться вдвоем в ванне, не получается, это смешно, мы хохочем, купаем друг друга – по очереди, В. удивляется на каждый скраб для тела, с каким-то даже пугающим рвением себя ими натирает, и просит меня его натирать, и я натираю, а потом умасливаю маслом с ароматом герани.
А он меня – маслом с ароматом ванили, дразнится сдобной плюшкой, я обижаюсь за намеки на излишний вес.
Поедаем мною изготовленные с удовольствием (впервые за долгое время) еды, на вопросы «вкусно?» В. коротко отвечает «нормально», что тоже меня веселит безмерно. Извлекаю из памяти свои кулинарные изыски времен мечты сделаться идеальной домохозяйкой: пирожки с шампиньонами, самаркандский плов, картофель дофине еще какой-то…
Устраиваемся на ночь – всегда в детских комнатах, чтоб не на супружеском ложе, лицемерие, лицемерие и лицемерие, на самом деле, конечно, да, да, но вот так. Проснувшись как-то ночью, вижу, что он не спит. Лежит, уставившись в потолок, разрисованный отсветами фонарей и алых букв вывески ресторана «Правда жизни». Удивляюсь. «Чего это, – спрашиваю, – не спишь».
«Еще успею», – отвечает.
Ровно через три минуты он сонно задышит и пару раз всхрапнет, а я все трогаю его руку: здесь? еще здесь?
И смотрю в потолок уже сама, где полосы света складываются в буквы и слова, которые не произносят.
Мною заготовлен целый список акций, которые мы должны совершить вместе, пока имеется свободное «от семей» благословенное летнее время: столбик «эротический» и столбик «помимо секса».
Спускаемся пить пиво на Набережную и глумиться над прохожими, тихо, конечно, глумиться. Отправляемся в кино, не помню, на какой фильм, возможно, комедия? – но покупаем билеты на последний ряд, как сексуально озабоченные подростки с пирсингом языка, надеюсь, что у настоящих подростков оральный секс в программу просмотра кинофильма все-таки не входит.
У нас – вошел, по-моему, было классно, но по окончании сеанса В. вдруг мрачнеет, краснеет, немного синеет и напряженно молчит.
«Что кручинишься, В.?» – интересуюсь я.
«С кем ты еще ЭТО делала?» – довольно предсказуемо спрашивает он, но нам удалось не разговориться по образцу:
– Я? Я первый раз, а вот ты сам-то?
– У меня никогда не брали минет в кинотеатре, а вот ты, по-моему, руку себе набила о-го-го!
– Тогда уж не руку набила, а собаку съела!
– Не вижу причин для смеха!
– Знаешь что? Ты с идиотскими претензиями, пожалуйста, не ко мне обращайся!
– Интересно, к кому мне обратиться?
– К супруге своей несравненной, к кому ж еще. Вот ее и допрашивай, сколько раз и у кого она брала в рот в кино.
– Да нисколько! Да ни у кого!
– Ага, то есть вот у нас кто образец нравственности! Ну и мчи туда, что ты здесь вообще делаешь?
– Да я и сам себя спрашиваю, какого члена я здесь делаю, если ты сегодня меня сюда ведешь, завтра Васю, послезавтра Петю!.. И еще Борю, забыл про Борю! Собаку она съела!.. Оно и видно!..
Нет, не поругались.
…наверное, ты думал, что я лягу на темно-синий ковер с узором таджикским и древним, в своей вылизанной спальне, головой под кровать, ногами на север и северо-запад, чтобы задохнуться от боли? В окружении ночных ламп, фарфоровых статуэток, пушистых тапочек и семейных фотографий? Сцепив зубы, круша пломбы, глотая кровь, цементое крошево и редкие слезы, зажмурив глаза так сильно, что ни ресницы не выторчнет, что ни кванта или фотона? света не проникнет, потому что темнота теперь – это единственное, что мне осталось, ведь стоит приоткрыть один глаз, левый, как я увижу на своем бедре мокрицу, такую светло-коричневую, подвижную, со множеством ненужных ног, содрогнусь в тошнотворном спазме, раз, другой, третий…
3 апреля
22.30
О госссподи, только что (!) закончилось Незабываемое, Волшебное собрание Жильцов (Нашего Дома). Обычно их посещает не без удовольствия мой муж, его даже кем-то выбрали, председателем правления? Сразу вспоминаются суровые черно-белые советские фильмы, где все друг друга называют – колхозно-партийная привычка – по имени-отчеству и на «ты». «Здесь ты, Кузьма Григорьич, неправ!..»
Но Муж уехал на Дачу, об этом позже, а я потащилась на Собрание Жильцов. Чтобы меня добить совершенно, понадобилось присутствие каких-то приглашенных со стороны людей, представителей Жилищных Комитетов и всего такого. Слово взяла председатель ТСЖ госпожа Борищева. Это бравая дама лет пятидесяти, со странным пристрастием к парикам, в этот раз на ней было черное «каре» под Уму Турман в «Криминальном чтиве». Но выглядело чуть похуже. Говорила долго, слово «априори» употребила раз пятьдесят пять, мне даже показалось, что она познала его не так давно и хочет как следует насладиться его произношением.
Следующая выступала соседка Надя. Вытаращивая глазки и немного шевеля от усердия носом, она проговорила:
– От перерезанных проводов я в полном шоке, и это не первый случай. Когда я была в полном шоке от 2-й квартиры. Не найду я таких слов, чтоб сказать, что вот как может мужчина собакой натравливать на рабочих, которые пришли в наш дом, чтобы сделать его светлым, чистым и отремонтированным. Сантехники отказываются работать в таких условиях! Из-за этого правая сторона дома скоро будет без канализации! А я себе жизнь без канализации не представляю…