Посвисти для нас
Шрифт:
— Курихара-сан часто у вас бывает?
Такси пробиралось к Синдзюку по запруженным транспортом улицам, время от времени останавливаясь на светофорах. Думая о Курихаре, Эйити представил флегматичное лицо буржуйского сынка, и его рот скривился, когда он спросил о нем.
— Да. Он очень хорошо катается на лыжах и обещал как-нибудь взять меня с собой.
— Здорово!
Эйити сказал «здорово», но ему стоило большого труда скрыть свою досаду.
«В отделении много молодых работает, — сказал про себя Эйити. — Но если Старик пускает в свой дом Курихару… может, он видит в нем
Эйити помрачнел и какое-то время молчал. Если у тебя за спиной стоит папаша, ты всегда в выгодном положении. А мне, думал он, мой папаша-неудачник ни на грош ничем не помог. Вот и приходится пробиваться самому.
— Вы играли в теннис с Курихарой?
— Ну да.
Эйити представил Ёсико и Курихару в белых спортивных костюмах с ракетками в руках.
Они вышли из такси в Синдзюку. В отделе пластинок книжного магазина К. купили тот самый диск.
Но теперь Эйити, пребывавший совсем недавно в приподнятом настроении, страдал от уязвленного самолюбия. Оказывается, кроме мелких сошек вроде него, в клиническом отделении были люди, которые могли свободно общаться с профессором Ии и его семьей. И вполне может статься, что когда-нибудь среди этих людей сложится группа, которая возьмет под контроль судьбу Эйити и всех, кто ниже них.
Эйити сидел напротив Ёсико в кафе в большом книжном магазине и улыбался одним лицом.
— Значит, тебе нравится труба?
— Еще как! Будь я мужчиной, я бы обязательно этим занялась.
Напротив Эйити и Ёсико так же сидели за столиками с кофе и соком мужчины и женщины и о чем-то шептались.
— А на концерты вы ходите?
— Редко. Потому что дома меня пилить начинают, если я поздно прихожу.
— С Курихарой ходите? — с безразличным видом поинтересовался Эйити, поднося чашку с кофе к губам.
— Да, он раза два меня водил. Но ему больше нравится классическая музыка. Он пластинки собирает. У него классная коллекция.
Стараясь преодолеть охватившие его недовольство и досаду, Эйити быстро вычислял в голове, как действовать дальше. Самое правильное было бы стать одним из тех, для кого открыт дом профессора Ии, думал он. Еще один вариант — убрать с пути Курихару и самому завоевать эту девушку. Но излишне торопиться сейчас нельзя.
— Сколько еще мне носить эту ужасную повязку? — вдруг спросила она.
— Пока не пройдет воспаление, если оно есть. Но как сказал доктор Саэки, глаз не поврежден, так что, думаю, через пару дней можно будет снять. Но перед этим позвоните ему.
— Слава богу! В следующую субботу у меня смотрины. — Ёсико проговорила эти слова как маленькая девочка и рассмеялась как ребенок. — Я должна встретиться с женихом. Его подружка приведет. Как вы думаете: надо мне с ним встречаться, хотя я с самого начала решила ему отказать?
— Ёсико-сан! — Эйити впервые назвал дочь своего шефа по имени. — Наверное, у вас есть кто-то другой, кто вам нравится?
— Вот уж нет. Начнем с того, что я страшная эгоистка.
Кафе стало заполняться людьми, поэтому они решили уйти. Эйити предложил Ёсико проводить ее до дома, но та покачала головой: у нее еще есть дела, и потом она сама доберется на такси.
Расставшись с девушкой, Эйити с сожалением подумал, что за прошедший день большого впечатления на Ёсико он не произвел, следа в ее душе не оставил. Он потратил драгоценное время в такси и кафе на избитые, банальные разговоры. И упустил представившуюся ему редкую возможность.
«А раз так, — сказал он себе, — ты будешь таким же жалким балластом, как Тахара…»
Прошло три-четыре дня золотой осени. Клиническое отделение прожило их тихо и однообразно. Не было ни серьезных операций, ни резких изменений в состоянии пациентов.
Однако в душе Эйити начали происходить изменения. Его стало раздражать присутствие Курихары, которого до сих пор он почти не замечал.
В глазах Эйити и его молодых коллег Курихара ничем особенным в отделении не выделялся. Снисходительное выражение на лице выдавало в нем сына почтенных родителей. Он был в хороших отношениях со всеми, мягок в обращении, улыбчив и в то же время не имел ничего примечательного, привлекающего внимание. Эйити не помнил, чтобы Курихара хоть раз высказал что-то оригинальное на научной конференции или собрании в клиническом отделении. Люди его сорта, поработав немного в университетской клинике, обычно шли по стопам своих отцов и получали место директора больницы или частной клиники. А раз у Курихары за спиной стояла крупная фармацевтическая фирма, Эйити и его коллеги полагали, что в будущем он переберется туда.
После встречи с Ёсико этот папенькин сынок стал раздражать Эйити. У него было предчувствие, что Курихара, хотя тот об этом даже не подозревал, станет одним из препятствий на пути его карьеры.
«Ну, погоди у меня! — бормотал про себя Эйити всякий раз, когда Курихара попадался ему на глаза в отделении или кабинете сестер. — Если ты знаком с дочкой профессора, это еще не значит, что станешь здесь крупной фигурой…»
Но избавиться от беспокойства в душе, лишь повторяя эти слова, не получалось, и неприятный осадок не проходил.
Казалось, золотая осень будет и дальше протекать тихо и спокойно, но ее плавное течение было прервано непредвиденным событием.
Утром, когда Эйити направлялся в кабинет медсестер, старшая сестра, запинаясь, окликнула его в коридоре:
— Э-э… Одзу-сэнсэй! Тут такое дело… Пациент Тахары-сэнсэя…
— Тот пожилой?
— Ну да. Мне сказали сменить ему лекарство. Вместо бетиона, которым его лечили, давать этамбутол.
— Сменить лекарство? Кто вам это сказал?
— Тахара-сэнсэй. Но ведь я помню: Ии-сэнсэй распорядился давать бетион. Как вы думаете, он согласился, чтобы поменяли лекарство?
Эйити молчал.
— А вдруг нет? Тогда мне потом дадут нагоняй.
— Хорошо. Я разберусь. А пока не говорите, пожалуйста, об этом другим докторам.
Он живо представил картину: Старик, совершающий обход отделения, и вступивший с ним в спор Тахара.
«Идиот!.. Зачем такие глупости делать?..»
Тахары в отделении не оказалось. Эйити пошел его искать и заглянул в библиотеку. Тахара устроился в уголке, уткнувшись носом в книгу.
— Эй!
Эйити потащил своего непрезентабельно выглядевшего приятеля на темную лестницу.