Посвисти для нас
Шрифт:
«Заметит Курихара завтра, что банка исчезла?»
Если даже заметит, но вида не подаст, значит, женщина на фотографии ему не дорога, размышлял Эйити.
Он не считал, что делает что-то дурное. В его представлении это была всего лишь маленькая шутка. Особого любопытства или интереса женщина на фото у него не вызывала.
Но когда он поднялся по лестнице и бросил взгляд на пост медсестер, ему в голову пришла неожиданная мысль: «Хм-м. А может, эта женщина… одна из наших сестричек?»
— Как состояние
— Нет. Ничего нет.
Из палат по обе стороны коридора доносились голоса и звук работающего телевизора. На раздаточной тележке были сложены алюминиевые подносы.
«Вы не знаете эту сестру? Из какого она отделения?»
Эйити хотел было достать из кармана фотографию и задать эти вопросы ничего не подозревающей молодой сестре, корпящей над журналом. Он знал, что сестры постоянно сталкивались друг с другом в общежитии, даже если работали в разных отделениях.
— Я буду в дежурной палате. — Эйити передумал и вынул руку из кармана. — Звоните, если что.
Ночь прошла спокойно, наступило утро.
Эйити умылся, заглянул на пост медсестер, расписался в журнале ночных дежурств: «Дежурство прошло нормально», поставил личную печать и вышел из больницы. Выпил в кафе чашку кофе и вернулся в отделение.
Один за другим стали появляться сотрудники.
— Доброе утро! — привстав на стуле, приветствовал Эйити начальство.
— Как ночь прошла?
— Без изменений.
— Что у нас сегодня?
— После обеда совещание по намеченным на послезавтра операциям.
Курихары еще не было. Конечно, никто не заметил, что с его стола исчезла пустая банка от табака, а если бы и обратили внимание, ничего особенного не подумали бы.
Пришел завотделением и стал кому-то названивать. Потом с озабоченным видом вышел из кабинета, и наконец появился Курихара. Он поставил сумку, покопался на столе, выдвинул ящик. От Эйити не укрылось, что пропажа банки не осталась незамеченной. На лице Курихары промелькнуло удивление, он покрутил головой по сторонам.
— У меня на столе стояла банка. Никто не брал?
— Я не брал, — безжизненным голосом отозвался кто-то.
— Я точно помню, что оставил ее здесь вчера… — Курихара наклонил голову набок.
Эйити сунул руку в карман. Пальцы коснулись обреза фотографии.
«Из какого же она отделения?»
Вряд ли Курихара стал бы расспрашивать о пропавшей банке, если бы карточка ничего для него не значила, думал Эйити. Он встал и вышел из комнаты.
Он точно где-то видел эту медсестру, но наверняка знал одно: она не из хирургии.
В коридоре Эйити искоса поглядывал на сестер, мимо которых он проходил. Нет, среди них ее не было.
«Может, спросить Кэйко Имаи?» — вот что вдруг пришло ему в голову. Но он тут же подумал, что нельзя хотеть от Кэйко слишком многого после того, как он с ней порвал.
В больнице стартовал очередной шумный день. Осмотр еще не начался, но в коридоре на кушетках уже ожидали своей очереди амбулаторные пациенты. В регистратуру тоже выстроилась небольшая очередь. Ни дня не обходилось в больнице без страждущих людей. И Эйити был одним из тех, кто облегчал людские страдания.
— Доктор Одзу! — вдруг услышал он чей-то голос. Эйити обернулся и узнал своего пациента из хирургического отделения, выписавшегося из больницы с месяц назад.
— О! Уно-сан! Как вы после операции?
— Все нормально. Вот пришел на рентген. Время подошло.
Эйити сделал серьезное лицо и кивнул:
— Только вам нельзя перенапрягаться после операции. Три месяца.
В пятницу одному пациенту удалили легкое. Три года назад ему сделали торакопластику[34], однако выяснилось, что с гнойными полостями в легком должным образом справиться не удалось. Состояние пациента ухудшилось, и легкое пришлось удалить.
Операцию делал завотделением Утида с тремя помощниками. Одним из них был Эйити.
Плевральные спайки оказались очень плотными, и их иссечение потребовало много времени. Операция началась в десять утра и продолжалась почти до четырех. Когда сестра вывезла еще не отошедшего от наркоза пациента на каталке в коридор, Эйити и его коллеги почувствовали, как они устали.
Умывшись, трое ассистентов Утиды вернулись в отделение. Промочили горло пивом, которое принесли родственники прооперированного, и в это время вошел шеф.
— По-моему, у него все нормально. Надо было с самого начала отнять легкое, но в больнице, где он до этого лечился, все тянули с этим делом, а нам пришлось разгребать.
Он налил в свой стакан пива и залпом осушил его.
— Но мне кажется, есть опасность образования трахеальной фистулы, — бросил со своего места кто-то.
Трахеальная фистула — это осложнение, которое часто возникает после операции по удалению легкого, когда трахея поражена туберкулезом. Образование фистулы серьезно затрудняет лечение. Принятая практика в таких случаях — не удаление легкого, а проведение торакопластики.
— Потому-то туберкулез трахеи и надо подавлять посредством медикаментозного лечения. Рецидив у пациента, возможно, проявился потому, что там, где его прежде лечили, толком не разобрались с препаратами. Сегодня мы этот вопрос решили.
Утида торжествующе посмотрел на подчиненных:
— Я ухожу домой. — Он принялся наводить порядок на своем столе. — Одзу-кун! Ты тоже можешь идти.
Конечно, Одзу тоже собирался домой. Все, кто участвовал в операции, были свободны, оставался только лечащий врач.