Потерянное прошлое
Шрифт:
— Я скажу вам, как я собираюсь продемонстрировать свою беспристрастность. Я хочу предложить Конгрессу завтра же представить мне законопроект, касающийся мошеннических религиозных обществ. И мы оставим не у дел проходимцев вроде Доломо. Потому что именно так я их и называю, госпожа королева Аларкинская. Проходимцы.
— Что ж, я могу вам сказать только одно, господин президент американский. Вам некого винить, кроме самого себя. Потому что мы больше не собираемся с этим мириться.
— Не понимаю.
— Вам теперь придется иметь дело
— Кто это говорит?
— Прекрасная жена Рубина Доломо собственной персоной.
— У Рубина Доломо нет прекрасной жены.
— Это нарушение Женевской конвенции. Это низко. Вы заплатите за это. Я вас предупредила. Мы больше не будем с этим мириться.
Помощники президента увидели, как президент сначала повесил трубку, а затем жестом велел им удалиться.
— Смит, зайдите ко мне, пожалуйста, — сказал президент, нажав кнопку переговорного устройства, скрытую под ковриком под его рабочим столом.
— Как вы себя чувствуете? — спросил, входя, Смит. Чиун, азиат, работавший на фирму Смита, стоял с ним рядом.
— Я чувствую себя прекрасно, — ответил президент. Азиат поклонился и вышел из комнаты.
— Супруги Доломо захватили небольшой остров на Багамах. Они провозгласили сами себя независимым государством. Теперь они — руководители иностранного государства, и Бог знает, что только они имеют в своем распоряжении. Они абсолютно безжалостны и беспринципны. Я хочу, чтобы второй ваш сотрудник немедленно был послан к ним.
— Он потерян, — сообщил Смит.
— Нет! — воскликнул президент и покачал головой. — Если они сумели убрать его, то они сумеют убрать кого угодно.
— Возможно, но Чиун лучше, как я полагаю. Римо был не в самой своей лучшей форме.
— Тогда почему же вы послали его?
— У нас нет никого другого, сэр.
— Пошлите тогда этого.
— Я бы хотел, чтобы он остался здесь.
— Послушайте, если мы уберем их, то мне не будет угрожать никакая опасность, — сказал президент.
— А если они уберут его?
— Тогда они доберутся и до меня. Они предложили мне свои условия. Только что. Если я позволю им выйти сухими из воды, то они оставят меня в покое.
— Вы собираетесь принять их условия?
— Нет.
— Я просто подумал, а не лучше бы было сейчас сделать шаг назад, а потом убрать их в более подходящее время.
— Я не собираюсь торговаться с двумя ретивыми проходимцами.
— Возможно, речь идет о вашей жизни, сэр.
— Значит, я умру при исполнении служебных обязанностей, черт побери. Я президент Соединенных Штатов, а не какой-то там политикан. И я не собираюсь компрометировать эту должность сделкой с парой записных мошенников, оказавшихся еще и убийцами.
— Значит, таково ваше решение? — спросил Смит.
— Да, таково мое решение, — ответил президент. — Сегодня я собираюсь представить Конгрессу жесткий законопроект о мошенничестве в делах религии — такой законопроект, который сразу поставит “Братство Сильных” вне закона. И даже если этой парочке сойдут с рук их преступления, им больше не удастся пудрить мозги людям.
— Как скажете, сэр. Я могу предложить выслать войска на помощь правительству Багамских островов. Будем надеяться, что мы сможем разделаться с ними с помощью военной силы.
— Я бы лучше послал вашего пожилого азиата.
— Сэр, он останется здесь. Это — часть мер безопасности, неотделимых от моей организации в целом. Никто, даже президент, не имеет права приказывать мне: Президент может только внести предложение. Я имею право выбора: согласиться на предложение или отклонить его.
— И вы отклоняете мое предложение?
— Я не дам Чиуну приказа покинуть вас, сэр, — сказал Смит.
— Вы собираетесь убить меня, если вещество меня коснется, не так ли?
Смит не знал, как ему ответить. Президент ему нравился. Он уважал президента лично, но еще больше он уважал его пост.
— Да, сэр, — сказал он наконец. — Именно это я и собираюсь сделать.
— Потому что если я лишусь памяти и начну действовать как тот летчик, я могу привести к гибели все человечество, так?
Смит кивнул и сглотнул комок в горле.
— Да. Думаю, так будет правильно. Когда я вступал в должность, мне сказали, что вы всегда поступаете правильно. Так сказал мой предшественник. Вот что. У меня есть предложение. Вы посылаете Чиуна, чтобы он разделался с этой парочкой, а при первых признаках беспамятства вы пристрелите меня. Прямо в голову. Не позволяйте мне сделать со страной то, что летчик сделал с самолетом.
— Не могу, сэр.
— Почему?
— Потому что я не смогу нажать на курок, сэр. И поскольку дело выплыло наружу, то позвольте мне сказать вам, что Чиун может убить вас так, что никто не заподозрит, что это был не несчастный случай или сердечный приступ.
— О’кей, — уступил президент. — Вы и Чиун останетесь здесь. Но как вы узнаете, когда войдете в кабинет, что я не лгу вам и не притворился, что чувствую себя прекрасно, только для того, чтобы вы не убили меня?
— Для этого вам надо будет кое-что помнить, — заметил Смит.
— Вы и в самом деле всегда поступаете правильно, мистер Смит.
— Да, сэр, — отозвался Смит и вышел, но через полчаса вернулся, когда президент разговаривал с несколькими сенаторами о законопроекте, предусматривающем жесткие меры против мошенников, маскирующих свою деятельность под вывеской религиозных культов.
— Все прекрасно, — сказал президент, мужественно улыбнувшись.
— Да, сэр, — произнес Смит и закрыл дверь.
— Кто это? — поинтересовался один из сенаторов.
— Просто мой новый секретарь, — ответил президент.