Потерянное прошлое
Шрифт:
У торговца-араба оказался прекрасный ассортимент пистолетов и винтовок.
— Ничто не сравнится с автоматом Калашникова. У него только один недостаток — ствол немного длинноват и в узком проходе может зацепиться за кресла. И кто-нибудь из пассажиров может за него схватиться. Хотя, должен сказать, что когда имеешь дело с американцами, они очень часто готовы помочь. Недавно мы чудненько угнали самолет в Бейрут, а один из американских пассажиров даже напомнил одному из наших, что мы забыли пистолет в туалете. В том, что касается помощи и
— Давайте вернемся к оружию, — сказал Роберт.
— Да, да, конечно, — с готовностью согласился араб. — И позвольте порекомендовать вам оружие с тяжелым прикладом. Когда угоняешь самолет, мало толку от такого оружия, у которого приклад только для того, чтобы за него держаться. Нужен тяжелый приклад, чтобы можно было бить им пассажиров по голове. Только так можно заставить толпу вам повиноваться.
— Мы это знаем.
— Так, значит, вы и раньше этим занимались?
— Нет. Это будет впервые.
— Тогда, знаете, вам будет нужно иметь по меньшей мере по два пистолета каждому — один в руках, один за поясом. А еще можно взять в обе руки по пистолету. Вам надо выглядеть немного истеричными, чтобы команда подумала, что вы готовы пойти на самые безумные крайности, даже если это и вам самому будет стоить жизни.
— Но, видите ли, мы так и поступим, если придется, — сказал Роберт, уплатил сногсшибательную сумму за пистолеты и ненастоящие гранаты, а потом предложил торговцу стереть маленькое пятнышко грязи с его руки ватным тампоном, который сам он держал рукой, облаченной в резиновую перчатку.
У араба-торговца был необычайно счастливый вид, когда Роберт Кранц забирал назад только что уплаченные деньги. Доктор Доломо объяснил ему, что идет война и что в этой войне деньги играют наиважнейшую роль.
Как ему и было предписано, Роберт откинул тампон подальше от себя и осторожно снял резиновую перчатку. Затем вооружившись четырьмя пистолетами и взяв каждый по гранате, Роберт и другой Брат, все еще работавший над собственным страхом, направились в здание аэропорта и купили билеты на рейс, которым огромное количество американцев возвращалось домой. Согласно плану, они оба снова вернулись к внешней ограде аэропорта и проникли на территорию через брешь в заборе.
Самая большая опасность заключалась в том, что их мог задавить какой-нибудь взлетающий самолет. Однако когда они нашли свой самолет, к ним приблизились сотрудники охраны афинского аэропорта. Как известно, журналисты всего мира неоднократно критиковали именно афинскую охрану за ее нерасторопность.
Дюжие охранники окружили Роберта и его спутника.
— Вы, двое! Вы прошли через ограду?
— Нет, — ответил Роберт.
— У вас есть оружие?
— Нет, — ответил Роберт.
— О’кей. Вы хорошие парни. Идите.
Отделавшись таким образом от афинских охранников, Роберт Кранц и второй Брат поднялись в самолет.
На высоте пяти миль над Атлантическим океаном, как и было предписано, они истерически завизжали, что совершают угон самолета, и стали бегать взад-вперед по проходам, колошматя пассажиров рукоятками пистолетов по голове, а потом сообщили командиру, что либо они все приземлятся на Харбор-Айленде, либо все погибнут. Настоящий выстрел в настоящее кресло с настоящим человеческим бедром между дулом пистолета и креслом убедил командира экипажа, что все они умрут, если не исполнят приказания Роберта Кранца.
— Но на Харбор-Айленде нет аэропорта, — сказал командир, взглянув на карту. — Нам придется приземлиться в Нассау. Это единственный аэропорт, достаточно большой, чтобы принять нас.
— Посмотрите-ка на карту. Вы приземлитесь вот здесь, — Роберт ткнул в восточный берег Харбор-Айленда.
— Но там просто песчаный пляж. Как, черт побери, мы потом взлетим?
— Этого я не знаю. Делайте что вам говорят, и никто не пострадает. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь пострадал. Никто и не пострадает, если вы будете повиноваться.
При подлете к Харбор-Айленду навстречу пассажирскому самолету вылетел самолет военно-морской авиации и приказал уклониться в сторону от этого района, потому что объявлена блокада Харбор-Айленда.
— Не могу. Какой-то псих приставил мне к виску пистолет, и я могу погубить всех пассажиров.
— Улетайте прочь.
— Извините, нет, — ответил пилот. Его главной обязанностью было обеспечение безопасности пассажиров.
— Прочь, — снова поступил приказ с военного самолета.
— Нет, — ответил пилот.
Внизу, на Харбор-Айленде, инженер наблюдал, как военные самолеты расступились, чтобы дать дорогу пассажирскому.
— Они отступили! — воскликнул он.
— А как же иначе, — заметил Рубин. Он хорошо знал мир военно-морского флота. Им было никуда не деться. Он точно рассчитал, почему угоны самолетов с американцами на борту всегда проходят так успешно. Дело не в том, кто угонщики, а в том, кто такие американцы. Это люди, уделяющие достаточно внимания сохранению человеческой жизни. И благодаря этому в реальном мире они становились очень уязвимыми.
Можете себе представить, чтобы кто-нибудь угнал русский самолет?
Рубин Доломо наблюдал за тем, как огромный “Боинг-707” садится на Розовом Берегу. Это было великолепное зрелище. С хирургической точностью пилот опустился брюхом на плотный песок у самой кромки воды — с одной стороны пальмы, с другой — открытое пространство океана. Самолет сел на песок мягко, как мыльный пузырь.
Над Харбор-Айлендом занималось яркое утро, когда Братья-охранники подошли к самолету и встретили Роберта Кранца и его трясущегося компаньона. Экипаж был оставлен на борту самолета, а пассажиров отвели в заранее приготовленные для этого помещения по всей территории острова — если кому-нибудь придет в голову мысль разбомбить остров, то куда бы ни попала бомба, погибнуть пассажиры самолета. Как выразился Рубин, “это наши живые мешки с песком”.