Потерянные рассказы о Шерлоке Холмсе (сборник)
Шрифт:
Улыбка на лице испанца сменилась выражением полнейшего изумления. Он опустил взгляд на саблю, торчащую у него из груди, потом удивленно посмотрел на Холмса, будто спрашивая: «Как тебе удалось это сделать?»
Холмс отпустил эфес и отступил в сторону. Родригес медленно осел на колени. Лязгнула об пол оброненная им сабля. Я инстинктивно бросился к нему, желая помочь, но окрик Холмса: «НЕ ПОДХОДИТЕ, УОТСОН!» заставил меня застыть на месте.
Я замер. Глаза испанца остекленели. Издав булькающий звук, он повалился ничком
Холмс тяжелой походкой добрался до кресла и без сил повалился в него. Я проверил пульс испанца – убийца был мертв. Сунув пистолет обратно в карман, я поспешил на помощь к другу. К счастью, его рана оказалась неопасной. Родригес поразил Холмса в vastus lateralis, латеральную широкую мышцу бедра. Мне быстро удалось остановить кровотечение. Я наскоро перевязал рану, порвав на бинты рубаху Холмса, после чего налил другу бокал вина, прихватив бутылку из бара.
Холмс уже начал отходить от горячки боя. Его била столь сильная дрожь, что он оказался не в силах удержать в руках бокал, и поэтому мне пришлось напоить его самому. Постепенно щеки моего отважного товарища чуть порозовели.
– Я думал, вам конец, старина, – с волнением признался я. – Я как раз собрался его пристрелить, и тут вы меня опередили.
– Мне не хотелось, дружище, чтобы вы нарушали клятву Гиппократа, – тихо ответил Холмс. Он был очень слаб.
– Я в восхищении вашим обманным ударом! Где вы ему научились?
– Нигде, – усмехнулся Холмс. – Это была импровизация от отчаяния. Мой последний козырь. Если б он не сыграл, Родригес меня прикончил бы.
– Значит, правда действительно была на вашей стороне.
– Нам надо побыстрее убраться отсюда, прежде чем нас кто-нибудь заметит. – Холмс попытался встать.
Я поспешил ему на помощь.
– А что делать с Родригесом? – спросил я.
– Необходимо все устроить таким образом, будто он покончил жизнь самоубийством. Передайте-ка мне чернильницу со стола.
Я взял в руки массивный письменный прибор, выточенный из оникса. Он был очень тяжелым.
– Превосходно, – кивнул Холмс. – Теперь помогите приподнять тело и закрепить эфес сабли в чернильнице.
До меня стразу же дошло, что именно задумал Холмс. Все будет выглядеть так, словно Родригес сам бросился на острие клинка.
После того как мы осуществили задуманное, Холмс взял саблю Родригеса и повесил ее на стену. Мы вместе привели кабинет в порядок и аккуратно расставили по местам мебель, уничтожив все следы схватки.
– Теперь нам нужна предсмертная записка. – Окинув взглядом комнату, Холмс, хромая, подошел к печатной машинке, стоявшей на приставном столике, и заправил в нее чистый лист бумаги. – Надеюсь, моих познаний в испанском будет достаточно, – пробормотал он и напечатал: «Yo tengo la culpa, lo siento. Jos».
– Что это значит? – спросил я.
– «Я виноват, простите. Хосе», – перевел мой друг, накидывая плащ. – Пойдемте отсюда скорее.
Мы поспешили прочь из дома. Когда мы вышли на улицу и стали спускаться по ступенькам, мне пришлось поддерживать Холмса под руку. Свернув за угол, мы практически тут же увидели констебля, который двигался в нашу сторону. Холмс навалился на меня и принялся заплетающимся языком горланить песню.
Поразившись быстрой реакции друга, я толкнул его в бок и, подыгрывая, громко произнес:
– Ну зачем же было так напиваться? Говорил я тебе: «Хватит»! Когда ты только начнешь меня слушать?
Констебль покачал головой и сочувственно мне улыбнулся, после чего потопал своей дорогой. После того как мы снова свернули за угол, мне удалось поймать кэб, и вскоре мы уже были дома.
Я промыл и тщательно перевязал рану Холмса, после чего дал ему настойку опия, чтобы снять боль. Великий детектив выглядел совершенно вымотанным, и я поспешил уложить его в постель.
– Спасибо, Уотсон, – промолвил Холмс слабым голосом. – Не представляю, что бы я без вас делал.
– Да будет вам, дружище. На ближайшие двое суток я вам прописываю полный отдых. Утром я снова осмотрю вашу рану. Спокойной ночи, старина.
Двое суток Холмсу отдохнуть не дали. На следующее же утро к нам явился инспектор Лестрейд. Я сказал ему (достаточно громко, так чтобы меня услышал Холмс), что Шерлок слег с сильной простудой и никого не принимает.
– Я сейчас при исполнении и потому вынужден настаивать на встрече, – возразил инспектор.
Холмс вышел в гостиную в пижаме и халате, изо всех сил стараясь не хромать.
– Чего вам, Лестрейд? – гнусаво спросил он, прижав к носу платок.
– Очередное происшествие в Мейфэре, – кашлянул инспектор.
– Какое происшествие? Убийство? Задушили еще одну девушку? – спросил Холмс.
– На этот раз нет, – покачал головой Лестрейд. – Случилась беда с испанским дипломатом Хосе Фелипе Родригесом.
– Его убили?
– Нет. По всей видимости, он покончил с собой.
– По всей видимости?
– Да. У меня кое-какие сомнения на этот счет. Скажите, мистер Холмс, где вы были вчера вечером между девятью часами и полуночью?
– Чем вызвано ваше любопытство, инспектор? Неужели я под подозрением?
– Вы не могли бы ответить на вопрос?
– Извольте. Мы с доктором Уотсоном были на приеме в испанском посольстве.
– И там вы познакомились с заместителем посла?
– Да.
– Вы были у него дома?
– Да.
– Что вы там делали?
– Да ладно вам, Лестрейд, – буркнул Холмс. – Нам обоим прекрасно известно, что Родригес и Душитель – одно и тоже лицо.
– Мне бы хотелось услышать ответ на мой вопрос, – упрямо склонил голову Лестрейд.