Потерянные в прямом эфире
Шрифт:
Он сомневался. Кусал изнутри нижнюю губу и смотрел куда-то мимо меня. Да, это было не просто, попытаться довериться мне. И я прекрасно это понимала. Когда я жила с ними под одной крышей, у Сени была возможность каждый день контролировать наличие меня в своей жизни. А вернись я к себе домой, тут бы пришлось положиться только на одни мои слова.
— Дай свой телефон, — попросила я, протянув руку.
— Зачем?
— Дай и разблокируй.
Он колебался. Ещё бы, ведь, наверное, это был самый страшный кошмар современного подростка — разблокированный мобильный в руках у взрослых. Но мой мальчик всё-таки решился, протянув свой смартфон.
— Смотри, будильник рандомно прозвонит три раза. И если после его звонка ты почувствуешь желание поговорить, а меня не будет рядом, то ты можешь позвонить, обещаю ответить, — а потом, чуть подумав, добавила: — Или перезвонить в течение часа.
— Тут время на четыре утра выпало.
— Я отвечу, — пообещала категорично.
— Да, но это означает, что он разбудит меня в четыре утра!
— Будильник тебя ни к чему не обязывает. Если не хочешь звонить, то не звони…
— Ну уж нет! Я не собираюсь страдать в одиночку, — сказал и заулыбался лукаво. — Твоя затея, вот и готовься.
На этом мы и порешили.
***
Собственная квартира встретила тишиной и неясным ощущением тревоги.
Скинув с плеча сумку с вещами и отпустив Жужу на пол, начала стягивать с себя ботильоны. Щенок, заметно подросший за последнее время, принялся обнюхивать прихожую, иногда с недоумением поглядывая на меня и будто спрашивая, а что мы здесь, собственно, делаем.
— Привыкай, это наш дом, — велела я, при этом лично не испытав никакой радости. Прожив у Ключевских едва ли не месяц, моё понимание «дома» несколько размылось.
Совсем недавно сие жильё устраивало меня полностью: современное, комфортное, моё...
А потом всё изменилось, и ещё вчера мой дом был там, где просыпался и засыпал Сенька; где я готовила своим мужчинам, в число которых странным образом затесался Макаров, завтраки, обеды, ужины; где Жужа кочевала с одних рук на другие, выпрашивая почесать ей ушки; где была подростковая комната, заваленная всяким хламом, и где на одной из стен под плакатом очередной инстаграмной звезды притаился кусочек дерева, которое я нарисовала там четырнадцать лет назад; где жил невероятный мужчина с печальным взглядом. Дом был там, куда хотелось возвращаться, потому что мне было не всё равно на всё то, что творилось под его крышей, а не вот это всё…
Я обвела взглядом свою квартиру и не почувствовала ровным счётом ничего, кроме тоскливой пустоты, неумолимо расползавшейся на душе.
***
Арсений звонил по три-четыре раза на дню и даже один раз ночью. Как и обещал, в четыре. Я тоже не сидела сложив руки и закидывала его сотнями сообщений в социальных сетях, делясь миллионом фоток Жужалицы, мемчиками, музыкой. Для него было важно чувствовать, что я всё ещё рядом и никуда не делась, а для меня… для меня было важно всё.
Вторым человеком, который решил вести со мной ежедневную переписку, непредсказуемо оказался Макаров. Наше с ним общение отличалось каким-то изврощённым философским настроем. Всё началось с того, что Слава умудрился прислать мне нафталиновую песню девяностых годов «Малолетка дура дурой», я не придумала ничего оригинальнее, чем отправить ему Татушек «Мальчик-гей», ну а дальше… дальше всё завертелось само собой, и к концу недели мы с ним докидались до
А тот, чьё сообщение хотелось получить больше всего, упорно молчал. За неделю молчания от Игоря я довела себя до того, что начала кусать ногти на руках, за что получила страшнейший нагоняй от своей маникюрши. Вряд ли у меня было какое-то право переживать из-за него, ведь это же я сказала своё веское «нет». Да ещё и права оказалась, поскольку происходящее сейчас до боли напоминало события четырнадцатилетней давности. Не столь драматичные, но менее больно от этого не становилось. Уходя от Ключевского с сыном, я ещё тогда в тайне надеялась, что Игорь придумает, как вернуть меня обратно. Боялась и… хотела. У меня самой попросту не было сил на прощение, а Игорь… Игорь всегда тянул за нас обоих эту историю. Смешно, но влюблённой была я, а страдал и вкладывался в наши «недоотношения» именно он.
Я столько ждала от него проявления ВЕЛИКИХ чувств, что так и не смогла понять, что он давал мне гораздо больше: заботу, внимание, тепло, небезразличие. И ничего из этого я не вернула ему в ответ. Я вообще была эгоисткой, но откуда мне было тогда знать, что любить — это не красивые слова и статусы, а желание давать и быть рядом.
Я и сейчас во многом бежала от него, потому что боялась, что отнюдь не являюсь той женщиной, которую он заслуживает. Нет, тут не про заниженную самооценку, а про то, что я — стерва и сука и мне это нравится. А Игорь с его истерзанной душой — вот умел же он выбирать баб?! сначала бывшая жена, потом я — заслуживал гармонии, уюта и трепета. Вот что ему мешает найти женщину, которая бы заглядывала ему в рот и трепетала? Ведь эта история совсем не про меня. Отчего же меня начинало колбасить только от одной мысли про другую женщину?
В общем, медленно, но верно я сходила с ума, зарабатывая свой очередной невроз. Ну вот что ему мешало настоять на своём?
***
На каникулах я, как и обещала, потащила Арсения на радио. Он пытался оставаться спокойным и непроницаемым, но интуиция подсказывала, что это совсем не так. Он волновался, но не желал показывать свои слабости, в первую очередь — мне.
Нас встретили Соня и Лёшка, который во все глаза вылупился на Сеньку, явно пытаясь обнаружить в нём мои черты, за что тут же получил подзатыльник от Сони и мысленный пинок от меня. Просила же быть корректным! Но Данилов настолько пришёл в восторг от того, что у меня имеется взрослый сын, что уже предвкушал фурор, который произведёт новость. Мне давно было безразлично общественное мнение — переросла, слава богу. Но ведь это ещё не означало, что сам Арсений горит желанием рассказывать миру о наших семейных связях. И это пугало. Но тут я уже ничего поделать не могла: признавать во мне мать или нет, было только его решением.
Мы по-деловому уселись в переговорке. Офис-менеджер Алёна услужливо принесла нам кофе и колу для Сеньки, но пока я благодарила Алёнку за напитки, этот великий комбинатор поменял чашки местами, прибрав мой латте себе.
— Итак, — начал Лёшка, и я вся превратилась в один оголённый нерв, с ужасом понимая, какую бредовую затею тут развернула. Захотелось подскочить на ноги и утащить Сеньку куда-нибудь подальше. — Арсений, если ты помнишь, мы с тобой уже виделись на дне рождения Олеси. Не знаю, в курсе ты или нет, но я являюсь ведущим утреннего шоу на нашем радио.