Потерянный экипаж
Шрифт:
— Нет акарс тюзел, де ез айти хордод? [7] — И показал черным, потрескавшимся пальцем на кобуру Кротовой и на пистолет, который держал капитан.
Бунцев убрал пистолет, показал старику пустые руки.
Пастух внимательно смотрел на ладони капитана — широкие, мозолистые, и, когда Бунцев опустил было их, требовательно протянул свою черную ладонь.
— Адь некюнк, керюнк нейз! [8]
Бунцев с готовностью положил руку на ладонь старика. Тот оценил эту готовность, кивнул, перевел взгляд с бунцев-ских мозолей на широкое, небритое лицо капитана и, похоже, стал что-то понимать.
7
Стрелять не хочешь, а это носишь?
8
Дай-ка взглянуть еще!
— Параст вадь? [9] — спросил старик. — Э?
Он взял воображаемые вожжи, причмокнул губами, взмахнул воображаемым кнутом, потом указал на землю. — Параст вадь, э? Крестьянин, э?
Капитан понял, о чем спрашивает старик.
— Точно, отец! — обрадованно закивал и он. — Точно! — И изобразил, что налегает на плуг.
Он считал себя вправе немного прилгнуть. Разве бесчисленные предки капитана не были простыми крестьянами и разве не имел он прав на это великое родство?
9
Крестьянин?
Старик, похоже, повеселел.
— Де э? [10] — показал он на радистку.
— Невеста, — сказал Бунцев. — Медсестра и моя невеста. Со мной идет. Придем домой — и поженимся.
Улыбаясь, он обнял Кротову за плечи и притянул к себе. Пастух глядел недоверчиво. Поскреб нос. Отрицательно покачал головой.
— Ми дейльбол хозудод? Э нет пар некед [11] .
Кротова густо покраснела, уловив смысл произнесенных стариком слов, и попыталась отстраниться от Бунцева. Старик улыбался насмешливо. Но Бунцев не отпускал радистку.
10
А она?
11
Нет. Зачем лжешь? Она тебе не пара.
— Невеста, — твердо сказал он. — И все, отец. А насмешек я не люблю.
Сурово сведенные брови пилота заставили старика смешаться. Он опустил складчатые, коричневые, как у ящерицы, веки, легонько вздохнул, неприметно пожал плечами: ваше, мол, дело, только жаль мне тебя, парень…
Кротова высвободилась, наконец, и, алая от смущения, натягивала шлем.
— Брось, слышь? — сказал ей Бунцев. — Плюнь на этого старого хрена… Не верит, и ладно… Нам-то что?
Мальчишка, сидевший до сих пор безмолвно, отрывисто засмеялся, что-то сказал. Старик цыкнул на огольца, тот присмирел.
— Спросите, товарищ капитан, откуда они, — проговорила Кротова, не глядя на Бунцева. — Большая ли деревня? Есть ли немцы?
— Сейчас, — ответил Бунцев. — Погоди. Может, я табачком разживусь?
Табачок у пастуха нашелся, нашлась и затертая газетка. Они с Бунцевым скрутили по цигарке, закурили.
— Ух, хорошо! — сказал Бунцев, глубоко затягиваясь и выпуская струю дыма. — Ух! Свой, что ли? Сам, говорю, сажал, отец?
Как это ни странно, венгр понял вопрос и покивал со скромной гордостью мастера, польщенного вниманием знатока.
— Хорошо! — еще раз похвалил Бунцев. — Ох…
И поперхнулся: мальчишка внезапно вскочил, бросился прочь от сидящих.
Кротова закусила губу, ее узкие глаза сузились еще больше. Она побледнела. Крылья побелевшего острого носика раздулись.
Старик испуганно вскинул голову.
— Лайош! — закричал он надтреснутым голосом.
— Баранек! — не оборачиваясь, прокричал мальчишка. — Марш иннен, рондак, марш! [12]
12
Овцы!.. Геть, поганые, геть!
Собачонка, прикорнувшая возле пастуха, уже мчалась следом за парнишкой.
Она обогнала мальчика и первая набросилась на животных, трусивших в поле.
Овцы шарахнулись обратно.
Мальчишка, размахивая палкой, бранил их.
Бунцев передохнул, покосился на радистку. Та быстро отдернула руку от пояса.
Старик не заметил ее жеста.
— Дьере висса! [13] — позвал он мальчика.
— Медьек! [14]
13
Вернись!
14
Иду!
— Ладно, ничего, — сказал Бунцев, сильно затягиваясь. — Ничего. Ладно.
«Неужели она могла бы?..» — подумал он. Ему не хотелось смотреть в сторону радистки.
— Вот чертенок! — сказала Кротова с облегчением, и капитан ощутил, что она растерянно улыбается. — Убежал бы, и все.
«Нет, не стала бы! — обрадовался Бунцев. — Не стала бы…»
Собачонка продолжала носиться, тявкая на самых строптивых овец. Те недовольно блеяли.
— Шустрая! Помощница! — сказал Бунцев, указывая на пса.
Старик понял, что незнакомец хвалит собаку, и кивнул.
— Где дорога на Будапешт? — спросила Кротова. — Дорога. Понимаешь?
Двумя пальцами она изобразила шагающие ноги.
— Будапешт! Будапешт! — настойчиво повторила она.
— Будапешт? — старик перевел взгляд с радистки на Бунцева и, когда тот наклонил голову, опять повернулся к радистке: — Это туда… — Он махнул рукой на юго-запад, за лесок.
Подошел мальчик. Видя, что взрослые мирно беседуют, он осмелел, с любопытством рассматривал чужаков. Протянул руку к кобуре Кротовой:
— Дай!
— Ишь, цыганенок! — засмеялся Бунцев.
Кротова хлопнула мальчишку по руке, погрозила пальцем, сняла шлем и подала подпаску:
— Примерь!
Мальчишка взял шлем, скинул шапчонку, открыв буйные, туго завитые и давно не чесанные кудри, натянул обнову, утонув в ней.
Смех взрослых его не смутил. Сдвинув шлем на затылок, мальчишка показал радистке острый красный язык, подпрыгнул, прищелкнул скошенными каблуками латаных ботинок и закружился, танцуя и дурачась.