Потерянный мир
Шрифт:
За соседним столиком снова послышались голоса.
– Что они говорят? – спросил Фишборн Джамила.
– Говорят, что человек, который умеет так пить, не может бояться собак.
– Я не боюсь собак. Я просто не хочу их есть… – Фишборн нахмурился, почесал вспотевший затылок. – Хотя после трех саке мне уже наплевать. – Он отрезал себе еще кусок, слушая, как Джамил переводит его слова туземцам и ожидая, что сейчас снова услышит смех, но они лишь учтиво закивали головами. – Надеюсь, я освоюсь раньше, чем сойду с ума, – проворчал Фишборн.
– Да ты уже освоился. Просто не хочешь признать это, –
– Да. – Фишборн взял еще одну стопку. – Вот только дома я столько не пью.
– Это из-за Джессики?
– Что? С чего ты…
– Из-за того, что ты переспал с ней в прошлый раз?
– Господи, она что, и это тебе рассказала?! – опешил Фишборн.
Джамил смутился, но все-таки кивнул.
– Она, если ты еще не заметил, не особенно умеет хранить свои тайны, – попытался он смягчить Фишборна.
– Это была не только ее тайна, черт возьми! – проворчал Фишборн, поднимаясь из-за стола.
Джамил проводил его взглядом, закончил с обедом, вышел следом на улицу и сел в машину.
– Не обижайся на нее, – сказал он, выезжая со стоянки.
– Да я и не обижаюсь, просто если ее отец узнает…
– То уволит тебя? Выкинет на улицу?
– Это тебе тоже Джесс сказала?
– Ну, ее же мистер Хорниш выгнал из дома.
– Она сама ушла, – Фишборн откинулся на спинку сиденья. От жары и выпитого тянуло в сон.
Джамил выехал на главную улицу, но почти сразу свернул с нее. Машина подпрыгнула на ухабе. Они проехали мимо «Бол парка». Из машины была видна «Испанская стена», затянутая мхом, с проходящими над ней линиями электропередачи. Чуть дальше, за стеной, находилась старая церковь, купол которой видел Фишборн, когда ехал из аэропорта. Именно там все и случилось. У Фишборна и Джесс.
Они были пьяны. Ему оставалась пара часов до того, как нужно будет улетать. «Это она все придумала, – в очередной раз подумал Фишборн. – Она, а не я. Не знаю, зачем, но ей это было нужно, а я просто не смог устоять. Не захотел». Алкоголь раскрепощал, а знакомые пейзажи оживляли воспоминания. «И я не жалею. Почти не жалею».
– Между вами с Джесс что-то есть? – спросил Фишборн Джамила, когда немецкая церковь осталась позади, а впереди замаячила церковь Иглесиа. – Можешь не стесняться. Я не ревнивый, к тому же и прав ревновать у меня нет, поэтому…
– У нее есть три кошки и собака, – сказал Джамил. – У нее есть Делия. У нее есть мужчины и есть друзья. Я – ее друг. Ты – ее мужчина.
– Меня не было здесь год, – сказал Фишборн, снова откидываясь на спинку сиденья. Джамил не ответил.
Они нырнули под кроны склонившихся над дорогой пальм, выехали к отелю «Южный парк». Три приземистых здания обступили неровным полукругом зеленую поляну. За голубой кромкой океана, вгрызшегося в остров, были видны скалы Соке. Из пятнадцати доступных к заселению номеров свободными были десять. Фишборн выбрал самый большой из них, надеясь, что простор сможет напомнить оставшийся где-то далеко Техас. От выпитого бросало в пот.
– Можно принять холодный душ и немного поспать, – посоветовал Джамил перед тем, как уйти.
Фишборн пообещал, что именно так и поступит. Гид оставил чемоданы на
– Завтра утром я встречу ваших друзей и привезу сюда, – пообещал он перед тем, как уйти.
Фишборн кивнул. Джамил смерил его внимательным взглядом и неожиданно, за мгновение до того, как уйти, добродушно улыбнулся.
Оставшись один, Фишборн разделся и принял холодный душ. Под потолком неспешно вращался вентилятор. На тумбочке у кровати стоял графин с водой. Окна были открыты. Фишборн достал из чемодана чистое белье, натянул хлопковые брюки и просторную рубашку без рукавов, вышел на улицу.
На краю поляны стояла пара шезлонгов. Фишборн расположился на одном из них, пытаясь решить, когда будет лучше отправиться к Джессике. «Сколько уже Делии лет? Шесть? Семь?» – он попытался вспомнить дочь Джессики, но сейчас ему казалось, что все дети выглядят одинаково. Фишборн закрыл глаза, надеясь, что за пару часов хмель выйдет из головы, не оставив на память даже запаха.
Он заснул, вернувшись обратно в Техас, в прошлое. На голове Тома Хорниша еще были волосы, а Джессика была еще ребенком. Да и сам Барт Фишборн был на добрый десяток лет моложе – всего лишь мальчишка, который все еще вспоминает своих родителей и свою комнату в их доме. Он родился в Бостоне, рос в Бостоне, учился в Бостоне, но вот сейчас он ехал в Техас. Никогда прежде он не покидал Массачусец и не думал о том, чтобы это сделать, пока к нему не подошел Том Хорниш, предложив работу в своем центре. Частный самолет ждал их на взлетной полосе. Лучи солнца отражались от него, слепя глаза.
– Я никогда прежде не летал, – предупредил Фишборн Тома Хорниша.
– Не бойся! – сказала ему маленькая Джессика. – Если хочешь, то можешь взять меня или папу за руку.
– Думаю, будет лучше ограничиться виски и фисташками! – рассмеялся Том Хорниш, и Фишборн согласно кивнул.
Они поднялись по трапу в самолет. Фишборн хорошо помнил этот момент. Боялся ли он летать? Нет. Боялся ли он оставить родной город? Да.
– Вот, держи, – Том Хорниш налил ему виски. – Когда-нибудь это все равно случится.
– Случится что? – растерялся Фишборн.
– Придется признать, что ты уже вырос, – Хорниш улыбнулся, посмотрел на свою дочь и погрозил ей пальцем. – Ты будешь всегда ребенком.
– Не буду, – маленькая Джессика прищурилась, выдерживая ставший неожиданно строгим взгляд отца.
И этот момент Фишборн тоже очень хорошо помнил. Еще никогда прежде он не чувствовал себя настолько лишним. «Уйти, вернуться домой», – думал он, но самолет уже взлетел, и оставалось только пить и смотреть за окно, как Массачусец проносится где-то далеко внизу.
Фишборн проснулся и растерянно тряхнул головой. Джессика сидела на соседнем шезлонге, наблюдая, как он спит. Взрослая Джессика.
– Хороший сон? – спросила она.
– Не знаю, – Фишборн огляделся, пытаясь определить, сколько спал. Солнце клонилось к закату. – Господи! – Он растерянно запустил пальцы в свои жидкие волосы. – А казалось, что прошла лишь пара минут!
– Джамил сказал, что ты не в духе. – Джессика улыбнулась. – Не хотел приезжать?
– А твоему отцу разве откажешь?