Потерявшие солнце
Шрифт:
– Чего стряслось, Михалыч? – В этот момент он проклинал свою работу.
– Ты чего, телевизор не смотришь? Включай! Долго спишь! Святую убили!
– Которую?
– Которая депутат Госдумы, остряк хренов! – Судя по голосу, Шалыгин начал звереть. – Прилетай быстро!
– Что, у нас на территории? – тупо задал Антон однозначно напрашивающийся вопрос.
– Нет, в Санта-Барбаре, бля! Давай бегом! – Шалыгин швырнул трубку.
Почти минуту Антон неотрывно смотрел на телефон, не решаясь поднять глаза.
– Что случилось? – Оля присела перед ним, заглядывая в глаза.
Паша, просунув в дверь чернявую головку, сосредоточенно молча сопел, держа наготове мяч.
– Включи телевизор.
Он почувствовал, как его все достало. Словно ему девяносто лет.
«Подлые наймиты подстерегли Василису Георгиевну Святую у подъезда ее собственного дома. Перестало биться сердце великого борца за права… Смехотворная версия о перевозке Василисой Георгиевной крупной суммы денег… Ни один милицейский чин не догадался привезти цветов к месту гибели выдающейся…»
Антону всегда импонировала манера выступления этой женщины, ее правильная речь и неброская внешность, но сейчас он чувствовал непреодолимую ненависть к той, ради памяти которой разваливают его сегодняшнюю жизнь.
На экране возникло скорбное лицо всенародно любимого актера, театрального мэтра.
«Стыдитесь прокуроры и сыщики, – начал он, – вы едите наш хлеб, хлеб налогоплательщиков…»
– Выключи, Оля, – попросил Антон. Она послушно нажала кнопку. Несколько секунд было тихо.
– Антоша, это очень серьезно, ты, наверное, сегодня не придешь, – заговорила она. – Я сделаю бутерброды, и, может, ты возьмешь бульон в баночке. Совсем без супа нельзя…
Ему даже не поверилось в ее спокойный тон.
– Паша, иди в комнату. Папа должен ехать на работу.
Она вышла.
– Папа, – позвал Пашка, влезая в кухню.
– Да?
– А ты еще будешь с нами жить?
В горло Антона словно укололи иголкой:
– Обязательно, зайчик.
– Это хорошо, – рассудительно сказал Паша и вышел.
Антон с трудом влез в джинсы, натянул свитер и куртку. Его покачивало. Оля вынесла объемистый пакет:
– На, здесь вся еда. Вот тебе на папиросы. У меня больше нет.
– Спасибо. – Он смущенно спрятал деньги в карман. – Извини меня, я очень тебя люблю. Ты сегодня какая-то особенная. Вообще.
Оля поправила на нем шарф:
– Я все детство мечтала стать женой рыцаря, а когда стала, то пожелала, чтобы он жил как писарь.
Так не бывает. Вчера я об этом много думала. – Она чмокнула его в губы. – Потом поговорим. Беги, а то будут проблемы.
Ветер и дождь окончательно освежили голову. В автобусе не хватало двух стекол, и всю дорогу до метро Антона бил крупный озноб. На «Пионерской» было пустынно. В теплом вагоне он позволил себе закрыть глаза. Голова отказывалась работать. О предстоящих сутках не хотелось даже думать…
87-й отдел милиции походил на блокпост иностранного легиона в аравийской пустыне, ожидающий нападения полчищ варваров. Суровые люди в камуфляже заполонили коридоры. Шесть или семь армейских грузовиков возвышались над десятком скромных иномарок руководителей ГУВД и ФСБ. Поднимаясь к себе в кабинет, Антон в приоткрытую дверь актового зала увидел огромную карту района, принесенную из дежурки. Несколько руководителей в штатском тыкали в нее указкой, серьезно кивая головами.
На родном этаже тоже было шумно. Основная масса оперов сгрудилась в большом кабинете Ледогорова, спешно покинутом дезертировавшей группой главка. Антон забросил пакет к себе и дернул за рукав стоящего в коридоре Полянского:
– Рассказывай!
– А я знаю что? Я сам только приехал.
Сергей улыбнулся:
– По-моему, здесь никто ничего не знает.
Со стороны лестницы появился Вышегородский с каким-то мужиком в пятнистом:
– Все ко мне!
Дождавшись тишины, он придал своему лицу генеральское выражение, то есть смесь усталости, мудрости и сожаления, что приходится общаться с такими идиотами.
– Сегодня, – в голосе его даже прослушивалась скорбь, – в восемь двадцать пять в парадной дома три по улице Пржевальского была убита депутат Государственной думы Святая В. Г. Убийцы использовали пистолеты…
– Пржевальского – это же не наша «земля»! – Полянский догадался первый. – Ее что, в Грибоедовском районе, что ли, завалили?
– Да, – подтвердил Вышегородский, – но…
Кабинет тут же огласился несколькими выкриками «yes».
– …но с целью выявления лиц, совершивших это преступление, вводится операция «Грабли», которая будет проводиться до особого распоряжения круглосуточно, без выходных…
– Перерывов на обед и сортир, – закончил кто-то.
– Сейчас мы разобьемся на группы и совместно с ОМОНом, – Вышегородский кивнул на «пятнистого», не обращая внимания на шутников, – будем проводить проверку злачных мест на нашей территории с целью задержания лиц, совершивших это убийство.
– Приметы какие? – спросил Антон, доставая блокнот.
– Мужчины, – сказал Вышегородский и, помявшись, добавил: – Возможно.
Никто даже не засмеялся.
– А справка, что они убийцы Святой, у них будет, Артур? – подал наконец голос Ледогоров. Он не любил Вышегородского и часто в присутствии отдела называл его по имени, провоцируя скандал. Сегодня тот словно и не заметил.
– Ориентируйтесь по обстановке, – бросил он дежурную фразу. – Составы групп и названия объектов. Записывайте…
Антон попал вместе с Полянским, Хохмачевым и тремя омоновцами. Зеленый «уазик» недовольно хрюкнул и тронулся с места.
– Бар «Иверия», ресторан «Волхов», клуб «Конюшенный двор», кафе «Чебурашка». Господи, это же детская мороженица!