Потерявший веру

Картер И. С.

Коул открывает свой рот, чтобы прервать меня чем-то новым, но устройство, сигнализирующее о начала работы электрического прибора, оживает за секунду до того, как возвращается голос Фёдорова — звук разносится из спрятанных микрофонов внутри пустого гаража.

— О, господи. Вы открыли не ту дверь?

Металлический скрежет грохочет в воздухе и, похоже, исходит над нашими головами. Я поворачиваюсь к выходу как раз вовремя, чтобы увидеть, как стальная решётка ворот хлопает, закрываясь позади всё ещё поднятых роллетных дверей, блокируя наш единственный путь к свободе.

— Ай-ай-яй.

Надо было придерживаться двери номер три. Но я должен отметить, дерьмо, которое произошло у двери номер один выглядит просто за*бись в высоком разрешении.

Бабах.

Коул поднимает пистолет и палит в источник звука. Пуля откалывает куски от потолка, устраивая дождь из пластика, кирпича и пыли.

Воцаряется тишина на нескольких минут. А затем:

— Приберегите патроны, мистер Хантер, или я могу называть вас Коул? Вы хорошо выглядите для мертвеца.

— Что тебе надо, Фёдоров? Или я могу называть тебя Саша? Я бы сказал, что ты хорошо выглядишь для сына мертвеца, но ты, мелкая плаксивая пи*да, слишком труслива, чтобы показать своё лицо. По крайней мере у твоего отца были яйца, и он столкнулся со смертью как мужчина, а не как крыса.

Издевательский хохот раздаётся из стереосистемы, а следующие слова наполнены высокомерием.

— Дверь номер три, мистер Хантер. Или, я боюсь, что мистер Чисхолм лишится второй руки.

На заднем плане раздаются крики кого-то подвергнутого пыткам, прорывающиеся через насыщенный жужжащий гул.

Электропила.

Этого достаточно, чтобы заставить Коула начать двигаться.

— Откройте, бл*дь, третью дверь, — командует он ближайшему к ней человеку.

Я не знаю имени этого парня, но он не выглядит слишком уж счастливым из-за поставленной ему задачи. И его трудно в этом винить, учитывая судьбу тех, кто открыл дверь номер один.

С пистолетом наперевес, он идет к третьей двери и нерешительно хватается за ручку.

По кивку Коула, мужчина нажимает на неё и широко открывает дверь, пригибаясь и уворачиваясь в последний момент, на случай, если другое копье решит свалиться из-под потолка как таран.

Ничего не происходит. Вообще ничего.

Дверь открывается, и никакие чудовища не выпрыгивают из теней, чтобы напасть.

И это уже практически разочаровывающе.

Когда Фёдоров не предлагает нам больше никакие дальнейших инструкций, я окидываю моего брата взглядом, полным жажды уничтожения. Мой монстр так близко к поверхности от всего этого кровопролития, что мне с трудом удаётся сформулировать слова, и я как гравий выдавливаю из себя:

— Следуйте за мной. Прикрывайте спину.

Коул кивает с несгибаемой решимостью в своих глазах, а толстый слой ярости волнами исходит от его кожи.

Когда мои ноги переступают через порог двери номер три, начинаются крики. Это вопли новорожденного. Пронзительное вибрато. Они пронзают воздух и вынуждают меня замереть.

Из динамиков раздаётся старомодная мелодия — «миссия невыполнима». Грим бы подумал, что это — гениально.

— Это Ваша миссия — и Вам следует с этим согласиться. Спасите визжащего выродка. Его

мать не сделала это, когда я вспорол её живот, но у этого парня весьма впечатляющие яйца — он хочет жить. По моим оценкам у него в коробке воздуха меньше чем на десять минут, и останется ещё меньше, если он продолжит так вопить. Как любят говорить Ваши соотечественники: «Не тратьте попусту время».

Слова Фёдорова пронизаны чёрным юмором и вытаскивают на передний план моего мозга давно забытые воспоминания не так давно рассматриваемой мной фотографии. У любовницы Алека Крэйвена и матери Лили был вспорот живот, и её младенец был вырван оттуда и отброшен как мусор. Видимо это визитная карточка Фёдорова.

«Ублюдок должен умереть». Если только покажет своё трусливое лицо.

С нежизнеспособным вариантом в виде двери номер два и заблокированным выходом, мы опять оказались у Фёдорова в руках в тот момент, когда делаем наши первые шаги за порог двери номер три.

Коул отталкивает меня, чтобы возглавить поход, звуки ребёнка взывают к его потребности спасать и защищать. Парень с косматыми тёмными волосами следует позади него, я на позиции третьего. Я вижу, как Коул останавливается на секунду, чтобы постучать по своим часам.

«Азбука Морзе». Он хочет, чтобы я получил сообщение, или просто постукивает, апробируя свой новый девайс (такие же часы, что я использовал для передачи сигнала бедствия Коулу), позволяющий владельцу отправлять и посылать сообщения доброй старомодной азбукой Морзе. Но если сообщение не мне, с кем он может общаться?

«С Фейт». Вот это точно в стиле Коула: заставить свою жену изучить тайную технику связи (вероятно со своей рукой на её горле и члене в её заднице). Я так и вижу его печатающего точки и тире, врезаясь в её округлый зад, вознаграждая её глубокими толчками, когда она права, и жаля шлепком руки, когда ошиблась.

Думаю, она выучилась очень быстро… или нет. Фейт Крэйвен, о простите, Фейт Хантер, вероятно наслаждается разносторонней опекой своего мужа.

Когда его глаза в конечном счете сталкиваются с моими, я вижу сообщение, которое он хочет передавать. У него есть кое-какие сведения, но он не может поделиться ими с нами, поскольку Фёдоров нас прослушивает. Чтобы это ни было, но обычно яркие голубые глаза Коула темнеют, практически становясь чёрными как смоль, в тот момент, когда гнев отражается в чертах его лица и рябью проходит по его твёрдому телу.

— Давай заканчивать с этим, — это всё, что он говорит, больше мне, чем остальным членам нашей команды.

Я быстро киваю, мой монстр жаждет утолить жажду крови, но также где-то внутри нас обоих есть семя потребности… отчаянное — вернуться обратно к тому, что мы заклеймили как наше.

«К Джеймсу».

Мы поворачиваемся в унисон, перед нами узкий тёмный неосвещенный коридор, и только луч от маленького фонарика Коула щёлкает по сторонам впереди нас, давая нам возможность уловить любой признак того, что Фёдоров ещё может в нас бросить.