Потому что ты - единственный

Galit

И опять палату наполнило звенящее молчание, они все так же смотрели друг другу в глаза. После того, как необыкновенно длинная минута все-таки истекла, Гарри устало сказал:

– Вижу, что ты не готов принять мой дар... Как и поделиться частичкой своей драгоценной персоны в ответ. Ну, что ж - по крайней мере, я сделал все, чтобы заставить тебя понять.
– И повернулся к двери.

– Ты куда?
– нервно спросил Северус, предприняв безуспешную попытку встать, но со стоном повалившись опять на постель.

– Ухожу.
– Гарри взялся за дверную ручку и, бросив на профессора быстрый оценивающий взгляд, добавил: - Я пришлю тебе мадам Помфри, похоже,

сейчас ты более нуждаешься в ее присутствии, нежели в моем... Когда ты решишь, что можешь позволить себе быть для кого-то всем на свете - ты знаешь, как меня найти.

– Гарри!
– Обоим было уже наплевать на конспирацию, но тот уже вылетел прочь, дверь захлопнулась, и Северус без сил закрыл глаза, стараясь дышать глубоко и ровно, чтобы унять нахлынувшую дурноту. Что он наделал!

Впрочем, мужчина прекрасно знал, что натворил: походя, не думая, оскорбил самое уязвимое, светлое и нежное в душе своего мальчика, больно ударив по его чувствам... Сколько же сил потребуется, чтобы исправить это, загладить свою ошибку!.. В данный момент он слишком слаб, чтобы что-нибудь предпринять, но затем ему понадобится вся его хитрость и искренность - как бы парадоксально это ни звучало!
– чтобы вылечить нанесенные им раны.

Он все еще лежал и притворялся, что спит, пока Поппи суетилась вокруг него, причитая об «этих противных мальчишках, то и дело разбивающих себе лбы», когда под высокими сводами лазарета раздались непривычные для этого места звуки. Хлопанье крыльев, многократно усиленное и размноженное эхом, - словно породистый гиппогриф решил навестить его на одре болезни. Когда что-то плюхнулось сверху на одеяло рядом с его рукой, Снейп лишь тоскливо сморщился и не стал открывать глаза, чтобы ненароком не подтвердить своих догадок, поэтому возглас медсестры стал для него неожиданностью:

– Ах ты ж, пакость какая! У кого же это хватило совести беспокоить больного человека?! Испепелить его, Северус, пока не взорвался?

Комментарий ясно свидетельствовал о том, что Мастер Зелий равно ошибался как относительно своих актерских способностей, так и по поводу «гостинца», и меньшее, что он мог сделать в этой ситуации, - это перестать изображать спящего.

На пилястре над его головой сидела большущая амбарная сова, с опаской и интересом следя своими огромными желтыми глазами за тем, как лежащий на одеяле возле профессора красный конверт уже начинает дымиться с углов.

– Северус, решай скорее! Он же сейчас вспыхнет! Открыть его или сжечь?

– Открой, - слабым голосом велел Снейп, заранее «предвкушая», какая жуткая мигрень ожидает его после прослушивания Громовещателя.
– Надо же узнать - от кого он.
– Мадам Помфри быстро вскрыла конверт и отошла в сторонку, затыкая уши пальцами. Но... ожидаемого раздирающего барабанные перепонки грохота не последовало - отправитель по-прежнему помнил о том, что у профессора болит голова. Хотя в просторном помещении говорящего вполголоса Гарри все равно было отлично слышно:

– ...понимаю, что тебе пока нечего мне сказать, но у меня есть одно маленькое уточнение. Наши отношения перестали устраивать меня в том виде, в каком они пребывают на данный момент. Следовательно, я в одностороннем порядке расторгаю наш договор... В самом деле, Северус: мы пришли в тупик, перед нами - стена из твоей гордости... и жадности, нежелания делиться собой, местом в своем сердце... Есть только два выхода из этого тупика: либо ты сдаешь назад и ищешь какой-то обходной путь (и я верю в твою способность это сделать, в конце концов, ты - слизеринец)... Либо я перепрыгиваю стену и иду дальше. Ты знаешь, что мне не впервой складывать свое сердце из обломков. Переживу.
–

Судорожный вздох несколько противоречил столь смелому утверждению, но тихий голос был так же тверд: - Не думай, что я представляю тебе какие-то ультиматумы, это не так. Но я не позволю больше увлечь себя в отношения, где я один испытываю серьезные чувства, а другой... даже не нуждается в том, чтобы его любили. Я... а-а, ладно!
– Такое впечатление, что говоривший в отчаянии махнул рукой: - Все это бесполезно, если ты еще не готов. Просто знай, что я жду твоего решения. Все. Пока. Выздоравливай...

Письмо кончилось, красный конверт, как и положено, вспыхнул и в считанные секунды сгорел, оставив после себя лишь горстку пепла и сочувственный взгляд старенькой медиведьмы. В палате снова воцарилась надлежащая лечебному заведению тишина...

Следующие несколько дней прошли под знаком извинений и раздумий. Причем первые лились нескончаемым потоком, отвлекая от вторых, отчего чувствующий себя разбитым и несчастным Снейп тихо зверел: за это время у него перебывали почти все учащиеся Хаффлпаффа и Рэйвенкло, а также их деканы. Его минимум дважды в день посещала директриса, словно глава Слизерина приходился ей любимым сыном или племянником (или готовился принять деканство над ее драгоценными львятами - по совместительству). Видимо, Гарри все-таки не сдержался и устроил там массовую выволочку, а злой и горюющий Мальчик-Который-Давно-Стал-Мужчиной-И-Потому-Имел-Куда-Более-Разрушительный-Эффект - это, пожалуй, было похуже, чем локальное пришествие Волдеморта...

Мастер Зелий с трудом дождался дня, когда в очередной раз проверив его зрение и чувство равновесия, мадам Помфри ощупала его голову и объявила, что вполне довольна результатом осмотра:

– Но еще несколько дней, мой дорогой, я посоветовала бы тебе беречь силы и избегать напряжения... Можешь вернуться к себе, но не вздумай прямиком бежать мириться со своим молодым человеком - тебе это пока не под силу. Три-четыре дня ты должен провести в постели - один!
– хорошо питаясь и отдыхая.

Конечно, это был своего рода шантаж, но Северус только послушно кивал, соглашаясь на что угодно (лишь бы выбраться из чертова лазарета!), а сам раздумывал, сколько напряжения и сил ему потребуется, чтобы получить прощение от того, чье сердце он так легко ранил сомнениями и неуверенностью. Тишина и уединенность собственных апартаментов предоставила ему необходимый отдых, эльфы-домовики регулярно появлялись для выяснения и обеспечения его нужд, но уж проблем в личной жизни за него никто бы не решил. Голова все еще болела и кружилась при любой попытке физической активности, поэтому Северус в гордом одиночестве возлежал на своей необъятной кровати и в полной мере ощущал степень этой «гордости», будучи катастрофически неспособен предпринять какие-либо шаги для их с Гарри примирения. Все, что он мог, это «любоваться» на молодого человека по утрам в магическое окно, пока тот, не подозревающий о наблюдении, совершал пробежки в их парке.

И еще, естественно, строить планы, просчитывать возможные варианты поведения (отвергая один за другим, потому как Поттер в любых обстоятельствах, с любым именем оставался Поттером, и никогда, с самого нежного возраста, не оправдывал расчетов профессора, отказываясь поступать подобно обычным людям) и вообще обдумывать такие чисто абстрактные ранее понятия как любовь, доверие, партнерство... готовность делить себя, свою личность с другим человеком. Подчинение своих интересов выгодам второго лица... и нереальная, ранее никогда не испытываемая уверенность в том, что это лицо с радостью откажется от многих выгод, если те как-то ущемят его, Снейпа, интересы.