Потому что ты - единственный

Galit

Гарри доверился ему, предложил всего себя... А он? Сможет ли Северус ответить на его чувства, не объясняя причин своей прежней отчужденности? Причины таились слишком глубоко, слишком долго, они давно стали частью его мироощущения, и поэтому не было даже необходимости называть их, облекая в слова. Он жил с этим с тех пор, как помнил себя - потому-то предательство Люциуса в свое время стало своеобразным облегчением, более подтверждением некой концепции, нежели серьезной трагедией. Но теперь Мастеру Зелий приходилось собраться с духом и заглянуть в себя, найти там нужные слова, чтобы ответить хотя бы себе самому: что же на самом деле он чувствует и почему. Шагнуть в область догадок и иррациональных

понятий, которой старательно избегал всю жизнь. Вариант с «продолжать жить одному, как раньше» даже не рассматривался, потому что возможное будущее с Гарри Поттером в качестве спутника жизни никак не могло сравниться с пожертвованием толики своей гордости.

Его гордость... Единственное доступное ему когда-то удовольствие. Возможность сказать самому себе: «Плевать на то, что думают о тебе окружающие! Самое главное - то, что ты из себя представляешь, то, что знаешь о себе внутри. Я - такой, какой есть. Неглупый, недобрый и неверящий в сказки со счастливым концом, это все - я. Таким я себя устраиваю и не собираюсь меняться в соответствии с чьими-то представлениями о том, каким я должен быть». Гордость была тем стержнем, на который нанизывались остальные качества личности Северуса Снейпа... который не смогли сломать в нем Темный Лорд и Дамблдор (хоть и потрепали изрядно). Ведь можно сделать и вытерпеть все, что им угодно от тебя потребовать, выплыть из любого дерьма, в которое начальству заблагорассудится тебя окунуть в своем многолетнем противостоянии, когда тебя ведет по жизни лишь неукротимое чувство собственного достоинства...

Так откуда же появилась в нем эта доходящая до абсурда гордость, порой обретавшая - надо признать очевидное - довольно нездоровый характер, где были ее истоки? В том хроническом вооруженном конфликте, что ознаменовал его школьные годы? Нет, Мародеры имели дело с уже сложившимся характером - и вчетвером так и не смогли с ним справиться. Пресловутая «первая любовь», окончившаяся тихим пшиком? Снова не то. Северус никогда не обвинял Люциуса в том, что на его правой руке много лет красовалась авторская татуировка с разными интересными свойствами, считая ее появление лишь своей личной ошибкой...

Глава 27

Ответ скрывался где-то гораздо глубже, но теперь пришла пора найти в себе силы и вытащить его на свет божий. Отказ стал бы свидетельством трусости - почему-то именно это слово пришло на ум - а в данном случае мужчина не имел права бояться: сейчас от его решения зависела не только его собственная судьба. Он наконец встретил того единственного, кто не ждал, что Северус Снейп когда-нибудь изменится. Вряд ли Гарри даже в голову приходило желать этих перемен - в отличие от многих, он был всесторонне ознакомлен со всеми достоинствами и недостатками Мастера Зелий... и если полюбил - то реального мужчину, а не созданный кем-то образ. Влечение между ними не ослабевало и никуда не собиралось пропадать (честно говоря, грозя этим молодому человеку, Северус и сам понимал маловероятность такого события), оно лишь росло с каждым днем, изменяясь и преобразуясь... Но, несмотря на это, Гарри-Брент нисколько не заблуждался относительно характера профессора, никогда не возводил Северуса на пьедестал... а иногда и вовсе смотрел так, словно видел в партнере нечто, неизвестное другим.

«Скорее всего, так и было на самом деле! Ведь мальчик и не скрывал, что активно пользуется своими способностями, - осенило в какой-то момент профессора, - а потому опасности, что когда-нибудь мне придется рассеивать его иллюзии, не существует: прекрасно видя хорошие и дурные качества, Поттер просто принимает людей целиком, такими как есть... В том числе и собственного любовника.

Гарри, мой совсем еще молодой, по-прежнему в чем-то неопытный Гарри, буквально взяв за руку,

отвел меня в какой-то новый мир. Мы оба стоим на его пороге, как дети, ожидая чуда за открывающейся дверью. Но... откроется ли для нас дверь, позволят ли мне переступить порог - в этот счастливый мир, где мы будем... вместе? Чтобы войти в эту дверь, в нашу новую жизнь, мне всего лишь придется снять защитный барьер и допустить огромную эмоциональную близость, без которой мой единственный не мыслит себе наших отношений... А заодно и разобраться, почему это так трудно, так невыносимо для меня».

Северус шел и шел по дороге своей жизни, возвращаясь назад, и это было нелегко: опыт окклюмента в данном случае был гораздо более препятствием, чем подмогой - словно ветер чужих воспоминаний дул ему в лицо, кидая пригоршни снега, слепя глаза и норовя скрыть его собственную память. Которая еще и была спрятана за множеством заграждений, возведенных им когда-то давно в своем сознании. "...Стенка! Заслон, преграда!.. Скорее! Закрывайся... Чтобы не было больше так больно... так страшно...» - все четче шептал в его сознании его же детский голос.

Ему всегда глубоко претила теория о том, что все наши несчастья и недостатки берут свое начало в нашем детстве и воспитании, которой среди его окружающих было удобно объяснять свое несовершенство. При любых упоминаниях чьего-нибудь «тяжелого детства» Снейп только издевательски хмыкал, считая отговорку жалкой и неизобретательной, а потом гордо («Опять?! Да это просто издевательство какое-то! Неужели я всю жизнь был так зациклен на этом проклятом слове?») удалялся, определив дополнительное наказание источнику своего раздражения. Но теперь, похоже, пришла пора и ему самому заняться анализом проблем, которые начались... да пожалуй, еще до его рождения...

В самом деле, его родителям вообще не стоило жениться, не говоря уже о том, чтобы заводить детей. Два мрачных, суровых характера, Тобиас и Эйлин с большим трудом уживались вместе, но почему-то решили, что рождение ребенка сгладит все их противоречия. И попытки сделать наследника действительно на какое-то время примирили их, но в результате... родившийся слабеньким и страшненьким, маленький Сев стал для четы Снейп лишь дополнительным источником разочарования и взаимных попреков. Ребенок рос очень нервным, болезненным и одновременно - чересчур чувствительным, утомляя родителей несмолкающим криком и бесконечными счетами от докторов.

Небольшое облегчение наступило, когда в его три-четыре года, окончательно решив, что Северус стал просто «первым блином», молодая пара с энтузиазмом принялась за «выпечку» нового, но потерпела в этом начинании сокрушительное поражение. Ни магловский бог, ни Мерлин не собирались оглядываться на них, и выкидыши у Эйлин следовали один за другим... Ради «высокой» цели Тобиас, скрепя сердце, отправил жену к «ее» целителям, но даже магическая медицина оказалась бессильна в этом случае. Северус был тогда слишком мал, чтобы вникать в более специфические подробности, и единственным, что он понял, было неоднократно выкрикивающееся ему в лицо обвинение в том, что какая-то из очередных его инфекций лишила мать возможности родить «нормального ребенка, не такого ублюдка, как ты!»

Ничего поначалу не понимая, но чутко реагируя на смену настроения родителей, Северус не переставая плакал, те раздражались от этого еще сильнее, и скандалы в доме не стихали. Отец стал пить, устраивал дебоши, поколачивал мать, а та, когда-то давшая Ненарушимую клятву в том, что никогда не причинит ему магией вреда (являющуюся условием их свадьбы), была вынуждена терпеть побои, как последняя магла... Возмущенные постоянным шумом соседи неоднократно вызывали магловскую полицию - те приходили, забирали его, но Эйлин ни разу не поддержала обвинения в жестоком обращении, Тобиас возвращался, и все начиналось заново...